Автор Maxfactor72,

Глава 10. Оазис


Бури на Альтине частые, но короткие: несколько часов жуткого месива, и вновь на небе сияет солнце. Это не Полигон, где безумство пыли и песка может длиться неделю. Я использую это время для отдыха – валяюсь на койке, а если надоедает, пишу никому не нужные романы. Впрочем, даже бури не останавливают испытаний. Уж если что взбредет в голову нашему «королю» - профессору Невтриносову – так вынь да положь.
Ветер стих еще ночью. Я продул сенсоры, и мы двинулись в путь. Я сидел в кресле командира, управляя планетным модулем. Эвелина заняла место оператора. Она выступала в качестве штурмана и экскурсовода одновременно. Правда, рассказывать ей пока было нечего.
Мы пересекли полосу холмов – совершенно голых, как колено. Никаких следов растительности я не разглядел – только бурые камни, пыль и песок.
Я немного заблудился, несмотря на подробную карту. Одно дело смотреть сверху, с орбиты, совсем другое – самому лавировать между идиотскими, похожими друг на друга, холмами. Индикатор направления крутился, как сумасшедший.
Я уже хотел вызвать звездный модуль, но Эвелина оказалась на высоте. Она уверенно вывела меня на проложенную караванщиками тропу. Отпечатки сотен ног ездовых, тягловых и вьючных животных четко указывали путь.
Холмы стали ниже и понемногу исчезли совсем. Танк выскочил на равнину, поросшую чахлой травой. Машина шла ровно, как по бетонной дорожке и вдруг начала клевать носом. Пришлось притормозить. Я даже остановился, выбрался наружу и осмотрел ходовую часть и подвеску. Катки, траки, ленивцы… все оказалось в полном порядке.
Ровную гладь пустыни портило что-то, похожее на маленькое зернышко. Я навел на него видеокамеру и включил максимальное увеличение. Оказалось, что это артиллерийское орудие. Не старинная бомбарда или мортира, а полевая пушка со щитом и дульным тормозом. Разумеется, такими сейчас никто не пользуется. Она осталась со времен колонистов.
Я подъехал ближе, выскочил из планетного модуля и бросился к орудию. На стволе пушки не было ни следа ржавчины. Разве только шины превратились в расплывшуюся бесформенную массу. Теперь стало ясно, почему танк странно себя вел: он ехал по занесенным песком и пылью воронкам. В кого колонисты стреляли из орудий? Кого травили боевой химией? В этом надо разобраться. Но стоит ли ворошить далекое прошлое?
Эвелина вслед за мной выбралась из танка, подала мне мушкетон и указала на размытое зеленое пятно. Оно было совсем рядом.
Читать далее...

9 мая 1924 года родился известный в будущем бард и поэт Булат Шалвович Окуджава. Впервые я познакомился с его творчеством в пионерском лагере. В июне месяце у нас всегда проводился конкурс инсценированной песни, и старшие как правило выбирали песню "До свидания, мальчики".
Окуджава автор около двухсот песен, он один из наиболее ярких представителей жанра авторской песни в 1960—1980-е годы. В юности, как и многие (да и сейчас), я с удовольствием играл на гитаре и пел песни Булата Окуджавы.
15 июня 2024 года в рамках "литературного путешествия" мы побывали в посёлке писателей Переделкино и посетили дачу, где жил и творил Булат Шалвович.




https://vk.com/video1243120_456244082


Читай и смотри далее - ОКУДЖАВА В ДЕНЬ ПОБЕДЫ

[477x315]
Автор Марат_Валеев,


С командиром - до конца!
Наша боевая авиация в годы Великой Отечественной войны представляла собой грозную силу – истребители, штурмовики, бомбардировщики громили врага на всех фронтах, поражая как наземные и наводные, так и воздушные цели. Да, в начале войны советская авиация уступала немецкой. Но неравенство это быстро ликвидировалось за счет совершенствования самих боевых машины и повышения мастерства, опыта пилотов. А уж отваги и героизма советским соколам было не занимать. И даже выведенные из строя их самолеты продолжали оставаться для противника очень опасными. Потому что нередки были случаи, когда экипажи подбитых самолетов, не имея возможности вернуться на свои аэродромы, превращали воздушные машины в грозные снаряды, в последнем пике поражающие наземные вражеские цели. Главный маршал авиации Александр Новиков говорил, что таран – это наивысшее проявление морального фактора, который не мог учесть противник.
За годы Великой Отечественной войны подобные случаи беспримерного героизма и самопожертвования наших пилотов приобрели чуть ли не массовый характер, а летчиков, шедших на таран наземных целей, стали называть гастелловцами - по имени прославленного пилота, Героя Советского Союза капитана Николая Францевича Гастелло. Он был пилотом бомбардировочной авиации и командовал эскадрильей бомбардировщиков. Успел поучаствовать в конфликте с японцами на Халхин-Голе и в советско-финской войне.
Свой бессмертный подвиг москвич Николай Гастелло совершил буквально на четвертый день начала Великой Отечественной войны. Его самолет ДБ 3ф (дальний бомбардировщик) во время атаки на колонну вражеской техники в районе Радошковичи — Молодечно в Белоруссии подбили немецкие зенитчики. Был поврежден топливный бак, самолет загорелся. И командир экипажа Гастелло принял решение обрушить пылающую машину на вражескую механизированную колонну. Экипаж бомбардировщика в составе лейтенантов Григория Николаевича Скоробогатого, Анатолия Акимовича Бурденюка, младшего сержанта Алексея Александровича Калинина не захотел в эти трагические минуты оставлять своего командира и спастись на парашютах. Они геройски погибли все вместе, нанеся при этом серьезный урон врагу. Подчиненные капитана Гастелло посмертно были награждены орденом Отечественной войны I степени (правда, только в 1958 году, после досконального выяснения обстоятельств того боя), а их командир удостоился звания Героя Советского Союза уже 26 июля 1941 года, всего через месяц после подвига.

Посчитали погибшим
Читать далее...

Автор Дэйв_Макара,


В прозрачной пластиковой упаковке с лекарством сиротливо катается две последних капсулы.
Завтра надо выйти, дойти до врача, который подтвердит, что мое состояние не улучшилось и выпишет новые рецепт. Хотя, сложно представить, что болезнь может уйти. Это как давным-давно потерянная нога, которая никак не отрастет вновь.
Я смотрю в окно, на белую машину на парковке, напротив.
И страстно не хочу, чтобы там, рядом, возникла другая белая машина, только с красным верхом.
Машина с красным верхом это всегда плохо. Это больно и ворует мое время, которого у меня и так уж совсем мало.

Я смотрю на зеленые деревья, синее небо.
А вижу черную клавиатуру с белыми английскими и красными русскими, буквами.
Иногда я их путаю и тогда мир выплевывает в мою сторону красные и синие волнистые линии текстового редактора, ужасно пиратского, но приветливо-знакомого, эгоистичного и вечно сваливающегося в грех автосохранения.

Квадратный еще экран наполняют иконки программ на фоне пустой черной улицы, с оранжевыми фонарями, зеленой оградкой и белыми полосами пешеходной зебры.
Сейчас я уже и не понимаю, какая их них и за что отвечает, а ведь когда-то я находил их краем взгляда и одобрительно кивал, признавая их полезность.
А теперь бесполезен уже я сам.
Короткая, больничная стрижка.
На руке - черный браслет-диагност-часы, которые я вечно забываю зарядить, а еще лучше - зайти к лечащему врачу и потребовать замену на новые, с подзарядкой от тепла тела, воды душа и холодного пота кошмаров, что возвращают и возвращают меня в реальность, за которой искаженное мышление разбитого болезнью, мозга.
Сладко, до хруста, потянувшись, вновь полюбовался двумя, грохочущими в пустом контейнере, капсулами.
Черная - на ночь.

Веселенько-желтая - на утро, чтобы я смог протянуть еще один денек, втягивая впалой грудью чадный городской воздух, с дебильной улыбкой комментируя городские новости, которые теперь для меня доступны круглосуточно, в режиме онлайн, секунда в секунду.
Пробегая глазами экран, разделенный на два десятка прямоугольников новостного портала, выхватываю самое интересное - на проспекте снова авария: дятел врезался в исторически-реликтовый трамвай, не заметив 14-ти тонную махину, по идиотской прихоти властей выкрашенную в сине-голубой цвет, теряющийся в сумраке разбитых фонарей, съедающийся в свете новомодных бесконтактных, светодиодных, экономических лампочек с длиной волны в 6500...

По окраинам города снова скачет табун коров с седлами и лошадей с выменем, возглавляемый саксаулом-пастырем, который блаженно похрапывает в гравикресла, пуская струйку слюны из уголка губ.
Глаза, уставшие от мельтешащих картинок, так и норовят закрыться, спрятать мир от моего воспаленного разума, но пальцы снова привычно бегут по клавишам, строча очередной комментарий...
... "Учитывая недостаточность освещения улиц находящихся за городской чертой, слабую подготовку водителей подвижного состава городских коммуникаций и личного транспорта, следует признать повышенную аварийность ..."
... "Если продавать права, дарить на день рождения и не знать правил дорожного движения, то следует признавать не повышенную аварийность!"

Строчка, через строчку, еще строка и еще - взрыв эмоций!
Ну да, ну да, водители они такие, вечно их притесняют, оттесняют и дрючат во все платежные прорези...
Черный браслет сжал запястье и завибрировал, сбивая пальцы с нужных клавиш и напоминая, что пришло время черной капсулы.
Черная капсула - это хорошо!

Это сон без видений, без врывающихся в сон существ, которым тебе надо срочно что-то сказать, без панического сердцебиения и без холодного пота.
Желтенькая, конечно, тоже не плохо, но завтра надо идти к врачу, проходить унизительный осмотр, отвечать на вопросы, которые набили оскомину и сдавать телесные жидкости.
Слышать, всей своей спиной слышать невысказанные слова очередной медсестры, которые меняются в нашей больнице чаще, чем листочки в допотопном отрывном календаре.

... "Нет, нельзя "просто так" отдавать людям свободу. Они ее не заслужили и не оценят"...
А вот с этим и не поспоришь.
Народец в наше время мелочный и вечно пытающийся встать на чью-то сторону... А потом ноющий, что никто не жаждет торопиться вставать на их личную сторону!
Мерзкий народец, если честно. Подловатенький. Трусливенький и гаденький.
Как поставить свое авто под окнами, напротив входа в подъезд - так это всегда за милую душу. И оскорбленно кляузничать, что "спасы" разбили окна и спустили железяку под уклон, освобождая себе проезд на тушение - так это за милую душу.

Или что сосед, вместо того чтобы благодарно вдыхать выхлопную вонь, слушать очередной говнокавер или гогот пьяного сборищества, сбросил с балкона пригоршню мелких гвоздей...
Кстати, о гвоздях идея прекрасная, как и все, что навевает черная капсула!
Погасив монитор, прислушиваюсь к тишине в своей комнате.
Вздыхает тяжело помпа древнего кулера, наполняя водой опустевшую посудину, сопит за стенкой сосед, Читать далее...

             Двадцатидевятилетняя Алла Петрова больше десяти лет работала в бухгалтерии Союза Художников, куда её устроили знакомые родителей. Сидя на этом тёплом, но скучноватом месте, за своим рабочим столом у компьютера, она, то и дело, засыпая, клевала носом. Девушке было невыносимо скучно сидеть в одной комнате с очень полными, тоскливыми женщинами постклимактерического возраста, и она с завистью смотрела на художников, приходивших платить членские взносы и делать прочие платежи. Эти интересные, странноватые люди были какие-то беззаботные, хорошо выглядевшие, часто лет на десять моложе своего возраста, смело, затрапезно (свитер-джинсы) или стильно одетые, кто во что, а говорили они, почему-то много и в полный голос. Часто смеялись, очень весело и тоже громко. Иногда они даже позволяли себе капризничать как избалованные маленькие дети. Это было забавно или, как говорится, «прикольно». Сразу было видно то, что они не привыкли работать в коллективе. Это были, в основном, мужчины, которым было за пятьдесят лет, но было и достаточно молодых, и женщины там тоже встречались. Особенно Алла завидовала своим ровесницам, многие из которых были красивыми, стройными и с устроенной личной жизнью. При этом у них была интересная творческая жизнь. «Счастливые!..» - думала девушка, и ей тоже хотелось работать творчески, но она не смогла никуда поступить. Специально она брала отпуска и ездила на предэкзаменационные просмотры, но до экзаменов её не допускали. В творческие техникумы и вузы вообще поступить крайне трудно, даже очень подготовленным абитуриентам, особенно, если на актёра собираешься учиться, впрочем, и в литературный, и в музыкальный, и в художественный тоже поступить практически невозможно. Алла Петрова собиралась учиться на художника, но почти не имела должной подготовки кроме художественной школы и частной изостудии, где художник серьёзно готовил своих учеников к поступлению, но у Аллочки получалось слабо, и педагог никаких прогнозов не давал и честно отговаривал Аллу от её затеи, предлагая идти на прикладника. Девушка попыталась, было, обучаться народным промыслам, но у неё оказались неловкие руки, и это у неё выходило ещё хуже, чем в студии у живописца. Вот Алла и кисла в бухгалтерии, целыми днями просиживая за столом и отращивая себе зад, а в выходные занималась любимым хобби. Она рисовала, хоть и плохо, но все её знакомые и родственники были одарены её «шедеврами». Читать далее

Автор rotmistr1980,



Италия. Остров Капри 1912 год.

– Дон Воларро, я мамой клянусь мы его и без вас накажем! Порежем этого пижона на раз-два. Ну зачем вам было сюда приезжать?
– Потому-что Винченцо ты до сих пор не понял самого главного. Само по себе насилие ничего не стоит...
– Как не стоит, они же нас все боятся?! Да у них поджилки трясутся когда кто-то упоминает про...

Шлёп!

– Ай, за что дон?
– Никогда не перебивай меня идиот. Каморра – это не насилие. Каморра – это авторитет превращающийся во власть.
– Но мы же убиваем!?
– Мы наказываем виновных, да. Тех кто становится у нас на пути. Но не трогаем простых людей. За это нас уважают, парень. Мы же сами когда-то были народом. Вспомни как я начинал, по макушку в муке и масле?
– Помню. Я понял.
– Вряд ли. Не зря моя покойная сестра так переживала о тебе перед смертью. Что там произошло? Что сделал этот человек?
– Позавчера я в "Красной гвоздике" учил уму-разуму одну шлюху. Ну так не сильно, только чтобы поняла. А этот русский, сломал мне руку.
– Русский?
– Ну да. Разве я не говорил? Он так сжал мне кисть, что она треснула, а потом... он отобрал у меня револьвер.
– Не говорил. Позор Винченцо. Он из местного русского квартала?
– Нет. Он приехал на остров несколько лет назад. Лечится здесь от чахотки.
– Тебя побил больной человек?
– Дядя, он на голову выше меня!
– А что Карло? Что делал твой телохранитель?
– Карло пытался отцепить его от меня. И... он вырубил его с одного удара. А потом обыскал его и забрал нож. Тот, что подарили вы.
– Господи за что мне такое наказание? Два кретина. Как нам его искать?
– Не надо искать, он уже пару лет с полудня и до двух дня сидит в "Красной гвоздике", смотрит на море и пьёт кофе. Чашку за чашкой. Сидит всегда в одном месте.
– Ты покажешь мне его и останешься сидеть в автомобиле.
– Но дядя!
– Для тебя дон Волларо идиот. По крайней мере пока. Иначе ты пожалеешь...
– Покоряюсь вашей воле, дон.
Читать далее...

В прекрасном городе на Неве часто останавливаемся в отеле "На Римского-Корсакова".

Он расположен в историческом центре Санкт-Петербурга, в Адмиралтейском районе.

Читать далее...

Продолжаем гулять по парку и любоваться скульптурами.

Читать далее...

В восточной части Айя-Напы на берегу моря расположен грандиозный парк Скульптур. 

Это галерея современного искусства под открытым небом.

Читать далее...

Автор Леха_Ильин,


Первый шаг


И началось, и морок головы кружил.
И дух болот туманом песню глушил.
А время близится к заре. Зверь будет очень рад,
Когда в звенящей тишине услышит-
«Здравствуй, Брат!»
Ден Назгул. Обряд.



...Тень снова возникает из кустов, в этот раз она намного расплывчатей. Ствол ласгана извивается и не дает толком прицелиться. Это мы уже видели - надо только дать очередь подлиннее. Зажимаем спуск, пяток импульсов - очередь прерывается. Поймать защелку батареи в этот раз оказывается намного проще, она только чуть дергается, пытаясь удержать батарею в ласгане, а вот подсумок носится по поясу, словно крыса в кольцевой трубе, и захватить его никак не выходит. Тени же все плотнеют и приближаются. На хрен ласган! Нож сам запрыгивает в ладонь, ого! да он длиннее цепного меча сержанта - выпад, тень окутывает с головой и руки сразу словно связаны, сквозь шум в ушах доносятся слова: 'Антидот! Быстрее, мля!!'. Что-то они значат - вспомнить бы еще – что... Из тени вознкает малюсенькая блестящая змейка - короткая острая боль в руке, лед, текущий по жилам, темнота ...



Дикая жажда и звон в ушах. Фляга перед лицом. В паре метров под деревом валяются три трупа в серо-желтой одежде. Двое получили не меньше десятка ласганных попаданий, у оставшегося одно в голову.

- Оклеймался? Пей. - Белые зубы странно смотрятся в камуфляжной краске на лице - Пей ... чего смотришь? Двое твои, одного мы, когда тебя нашли. Это ж надо - в глюк-траву свалиться и двоих положить. Не увидел бы своими глазами - хрен поверил бы.
- А остальные? - Слова с трудом прорываются сквозь пересохшее горло.
- Из ваших? Ты пей. После этой дряни пить всегда дико хочется. А остальные - оглянись.

Голова Ника с искаженным лицом висит метрах в шести над землей, а по дереву тянется подтек крови. Выгоревший остов 'Химеры' уже не дымит, и рядом с ним длинные бугорки, укрытые брезентом.
Читать далее...

Автор Занудкин,






На первом Учредительном Съезде многоножцев произошло объединение любителей насекомых, паукообразных, многоножек, ракообразных и прочих членистоногих. Научная группа лиц разуверившаяся в звездочётстве, костеметании, картомухляже, цифрожонглировании и прочих методах обмана доверчивых людей, составила уникальную систему предсказаний.

Для каждого месяца были выбраны представители разных таксонов: муха (январь), сороканожка (сентябрь), краб (ноябрь), паук (декабрь), креветка (октябрь), оса (апрель), бабочка (август), стрекоза (июнь), жук (март), кузнечик (июль), таракан (февраль) и муравей (май). Внутри каждого месяца есть уточнения по дням, например, бабочки: махаон, капустница, мотылёк и так далее.

Тараканы, родившиеся на излёте календарной зимы, большей частью люди компанейские и миролюбивые (кроме чёрных — 02.02). Они легко живут большими группами на малой жилплощади, рано вступают в брак, заводя при этом не менее двадцати детей, в том числе, не менее десятка вне брака. Любят гостей и сами часто ходят в гости. Легко уживаются с представителями других знаков, хотя от таких, как осы, пауки, сколопендры (сороконожки) и кузнечики часто страдают. Даже муравей, легко может обидеть и разорить таракана. В силу своей незлобливости, неумности и легкомыслия, запросто забывают свои и чужие беды и обиды, живут одним днём. Здесь выделяются, опять же, чёрные, которые будут мстить и живут только своими изолированными группами, разве что, с трудом уживаются только с рыжими.

Пары, что возникают с представителями знаков, любителей путешествий (мухи, бабочки, стрекозы и креветки), быстро распадаются, но в одиночестве тараканы не остаются, также быстро находят нового супруга, в чём имеющееся потомство совершенно не мешает.

Не смотря на малую естественную продолжительность жизни (редко более шестидесяти лет), успевают понянчить правнуков, если не погибнут от несчастного случая, или болезни.

Те же, кто родился 29 февраля, называются белыми, резко выделяются из своего знака: поздно заводят семьи, если вообще заводят. Детей у них мало — не более двух, чаще, это родители-одиночки. При этом невероятно талантливы и удачливы в искусстве, спорте, реже — в науке, ещё реже — в военном деле.

Но, преуспевшие военные часто прерывают эту карьеру и занимают видные административные посты, вплоть до глав государств, при этом, редко бывают богатыми.

14 марта 2025 года криминологическая лаборатория РГПУ им. А.И. Герцена при участии Санкт-Петербургского международного криминологического клуба провела беседу «Криминология национальной безопасности». С докладом «Антигосударственная криминология (криминоантигосударствология) – новая подотрасль криминологии: концепция и основные идеи» выступил Владислав Николаевич Орлов – доктор юридических наук, доцент, главный редактор журнала «Российский криминологический взгляд» (Москва, Россия).




https://vk.com/video1243120_456244075


Читай и смотри далее - АНТИГОСУДАРСТВЕННАЯ КРИМИНОЛОГИЯ

[315x515]
Автор Игорь Маранин brombenzol,


Снег неспешно падал Степанычу на лицо и не таял. Степаныч сидел прямо на земле, в изрядно помятом костюме, свесив костлявые ноги в разрытую могилу. На лбу мертвеца местами слезла кожа, обнажив череп, и чтобы прикрыть непотребство, пришлось зачесать остатки волос на лицо. Рядом сидела Верка, с холодным любопытством изучая крупную снежинку на ладони. Она даже лизнула её, но вкуса не почувствовала.

– Зря ты меня разрыл, – равнодушно произнесла женщина. – Куда я с такой мордой пойду?

– Никто не заметит, – пообещал Степаныч. – Мы только туда и обратно. И вообще, Вер, ты сейчас лучше, чем при жизни выглядишь.

Покойная зло посмотрела на соседа:

– Сволочь ты, Лёнька! Чтоб на твоей могиле одна спорынья росла! Не пойду я с тобой никуда.

– Прости дурня! Смотри красота вокруг какая: снег, зима, кладбище. В городе оливье готовят да ёлочные игрушки с антресолей достают. Пойдём, а? Туда и обратно. Мне без тебя никак – отвлечь гостей нужно.

Неожиданно покойной захотелось посмотреть на себя в зеркальце: а вдруг и правда не так уж она подурнела, лёжа в могиле? Но зеркальца при себе не было. Её похоронили очень скромно – в дешёвом платьице, купленном сестрой в секонд-хенде, в старых туфлях. Даже поминок и тех родная холодная душа не устроила. Только грузчики в магазине взяли на троих бутылку и, не чокаясь, помянули безвременно усопшую продавщицу. Воспоминания промелькнули и царапнули, но не особо больно – так, слегка, но смертная дрёма окончательно спала с лица, растаяв вместо снега.

– Бросил бы ты свою затею, – поднимаясь на ноги, произнесла свежевырытая покойница. – Как мы по городу пойдём?

– Я всё продумал! – откликнулся Степаныч. – Женьку Никитина с восьмого участка знаешь? Не знаешь?! Двадцать лет Кащея Бессмертного в детском театре играл, так на сцене и помер. Дотерпел, пока достанут из яйца иглу и рухнул замертво на суфлёрскую будку. Ну да я не о том! За его квартиру родня судится, а потому та под арестом. А у него там костюмы Деда Мороза и Снегурочки остались и профессиональный набор гримёра. Смекаешь? Переоденемся, загримируемся и никто нас, покойников, не узнает.

По соседству с могилой зашевелился снежный холмик и оттуда выползло отталкивающее существо с облезлым туловищем и головой, проломленной садовой лопатой. След от удара заканчивался пустой вытекшей глазницей.

– Привет, Мурзавчик, – поздоровался Степаныч.

– Мяв, – хрипло ответило чудовище.

– Бывший бездомный кот, – пояснил покойник Верке. – Бомжевал с таким же бездомным стариком, пока один садовод животине башку не раскроил. Дружок-бомж и прикопал его здесь. Идешь с нами в город, животное?

– Мяв, – неопределённо ответил кот и, отыскав на лапе место, где ещё сохранилась шерсть, принялся её вылизывать. Представив покойников, шагающих по улице в сопровождении мёртвого кота, Верка беззвучно захохотала. Снег падал ей в открытый рот и не таял уже там.

– И как мы до квартиры Никитина доберемся? – спросила она. Чувствуя, как в том месте, где у человека должна находиться душа, что-то зачесалось и ледяное безразличие пошло трещинками.

– А я такси заказал.

– Такси? – изумилась Верка. Позабытое слово показалось мертвой продавшице сладким как шоколадка, а желание посмотреться в зеркало стало нестерпимым. – А чем рассчитываться будем?

– Неподалёку от моей могилки блатные участки начинаются – ну ты знаешь. На днях там застреленного барыгу похоронили, депутата местного. Часы, перстни, айфон – всё при нем, братва пачки денег прямо в гроб бросала. А сам гроб двойной, из нержавеющего сплава – для жены место оставлено, когда помрет. Вот я и попросил разрешения позвонить да тысячу на такси.

– И он дал денег?
Читать далее...

Автор nemoes,


К осьминогам нас пустили только после того, как все помыли руки с мылом.

Опускать в воду можно только кисть, понятно? Осьминог тебя может трогать, ты его нет. Резких движений не делать, животных не пугать.

После инструктажа пустили к емкостям, где эти моллюски и живут. У каждого своя. И в каждой емкости есть еще и домик, откуда выковыривать их строго запрещено.

Нам достался хлопец по имени Пебей Бой (Pebeh Boy), о чем он сам, боюсь, и не подозревает. Для знакомства он выбрал для себя белый цвет. Скромно и со вкусом.

Опустили кисти в воду, шевелим пальцами. А что еще делать?

Но Пебей Бой оказался парнем общительным и каждого потрогал щупальцами за пальцы. У меня рядом оказалась его голова, я не удержался и погладил. И тут же пожалел — ведь предупреждали, что пугать нельзя!



Он же сейчас в сторону шарахнется или в домик убежит… Так вот нет! В прошлой жизни этот парень точно был собакой, потому как он с готовностью сам потерся о мои пальцы головой!

Потом принесли корм, чтоб угостить зверушек, но Пебей Бой есть на публике отказался и с достоинством удалился в свой домик.
Читать далее...

Никогда не понимал, зачем Дубровского изучать в ШЕСТОМ! классе?
- Проверь, папа, сочинение - попросила дочь. Проверил. Со смаком, вслух,
вчитываясь в каждое слово. Отрыдав, позавидовал учителям литературы, у них такого добра много.-)

СОЧИНЕНИЕ

ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ И МАША ТРОЕКУРОВА

Когда Дефорж стал учителем в доме Кирилла Петровича, Маша не обращала никакого внимания на молодого француза. Но, после того как Дефорж застрелил медведя, ее отношение к Дубровскому (Дефоржу) стало неравнодушным...
Маша даже не догадывалась о том, что Дефорж - Дубровский. К Кириллу Петровичу приехал Антон Пафнутьич. Он опоздал на званый ужин Троекурова. Все гости стали слушать разные истории, а к вечеру все легли спать.
Дефоржа и Антона Пафнутьича поместили в одну комнату, а позже они оба начали переодеваться. Дубровский потушил свечу. Спицин был этим не доволен. Спицин проснулся и увидел перед собой Дефоржа. Он держал в одной руке пистолет, а другой рукой отстегивал сумочку Антона Пафнутьича.
- Кесь ке се, мусье, кесь ке се? - произнес Спицин.
- Молчать или вы пропали. Я - Дубровский! - сказал Дефорж.
После этого случая Мария Кирилловна нашла у себя в комнате записку от Дефоржа: "Будьте сегодня в семь часов в беседке у ручья". Ее любопытство было сильно возбуждено. Когда она подошла к месту назначения, перед ней оказалась фигура Дубровского. Он объяснил ей, что он - Дубровский. Она была в шоке. Дубровский сказал Маше, что он должен оставить этот дом, этого требуют обстоятельства...
Когда Маша пришла домой, Троекуров завел с ней разговор про Дефоржа...
В тридцати верстах от Кирилы Петровича находилось богатое поместье князя Верейского. Машу хотели выдать за него замуж, но Маша этого не хотела, так как князь был слишком старый и некрасивый. Она плакала, но Троекуров говорил, что это слезы счастья. Мария побежала в свою комнату и нашла там письмо от Дубровского: "Вечером в 10 часов на прежнем месте".
Дубровский и Маша встретились. Они разговаривали о замужестве Маши.
- Я надеюсь затронуть князя моими слезами. - сказала Маша.
- А если это не сработает?
- Тогда, тогда делать нечего, явитесь за мною, я буду вашей женою, больше вариантов нет!
Дубровский побледнел.Читать далее...

Автор Кристиан_Бэд,


Вагончик дёрнулся, и Леся взглянула в окно. Так и есть, они миновали поле и углубились в лес, наверное, заяц попал под колёса. Хорошо, что Сол ещё спит. Маленькое Сол-нышко. Леся свернула рабочий стол и прошлась взад-вперед. Её муж Бьёрн сидел в наушниках, глубоко погрузившись в работу. Леся знала, что отвлекать его нельзя. Если она зарабатывала написанием статей, то Бьёрн, по сути, находился сейчас в своём офисе в Осло. На его рабочем столе светились «окошечки» с именами сотрудников, в наушниках звучали их голоса. Он был на совещании.

Вагончик притормозил, а потом колёса снова застучали по рельсам. Миллионы таких вагончиков бежали сейчас по всей земле, повинуясь каждый своей программе. Кто-то ехал в гости, кто-то — путешествовал. Жить в одном сплошном путешествии было обычной практикой в мире, где рухнули границы. Люди хотели каждый день видеть новые страны и города.

Сол проснулась и спустила ноги с кровати.

— Доброе утро, милая! — Леся уже хотела было сесть к своему рабочему экрану, но увидела, как дочка снова гладит воздух рядом с одеялом.

Ох уж этот её новый невидимый друг Мася. Из-за него Сол совсем отбилась от рук! А ведь была такая тихая, воспитанная. С двух лет играла одна, никому не мешала.

— Сол, сейчас же включи электроняню! — крикнула Леся, усаживаясь за работу.

Детские сады-вагончики были им не по пути. Пришлось полностью довериться киберняньке, но Сол игнорировала её последние дни. Сначала липла к Лесе и мешала писать, а теперь вот «завела» Масю. Рассказывала ему о чём-то. Доверяла свои детские тайны. Леся волновалась немного, но у неё совершенно не было времени заниматься с Сол. Днём она работала в сети, а вечером нужно было заехать в магазин, приготовить ужин, ну и хоть немного поболтать с другими мамашами. И сериал бы...

— Мама! — звонко крикнула Сол. — Мася зовёт меня гулять!

Леся вздохнула и демонстративно надела наушники. Сол уже 5 лет, может и потерпеть с глупостями. Все дети прекрасно играют в одиночестве.



Она не видела, как Сол подошла к Бьёрну, умевшему удачно изображать отца, даже сидя к дочке спиной.

— Папа, можно мне погулять с Масей? — Сол подёргала отца за рукав.

Бьёрн вздрогнул и, не поворачиваясь, закивал.

Сол была воспитанной девочкой. Она сказала: «Спасибо, папочка» и протянула тонкую руку прямо в воздух. Рука растворилась примерно по локоть, и Сол вежливо помахала родителям другой рукой, которая была ещё в «их» мире.

— Пока-пока?


https://author.today/work/2196

Автор Валера_Столыпин



Вместо соли дождинку грусти,
Клок бедовой дурман-травы,
Можжевеловый пряный кустик,
Горсть безоблачной синевы,
Гущину озорного града,
Запеченную в неба плюш,
Плюс задумчивость листопада
Под ледовою гладью луж,
Подъядрить огоньком валежным,
Настругать звездопада хмель
И тебе с поцелуем нежным
Это утро подать в постель…
Александр Кунин


Геннадий спешил домой: гнал по пустынной ночной трассе, подпевая группе “Наутилус Помпилиус”, – я хочу быть с тобой… я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.
Музыка была фоном для размышлений. Он не вдумывался, о чём в ней поётся, потому, что в жизни, в его жизни, было кое-что гораздо более важное. Геннадий определённо хотел быть и именно с ней, вот уже почти восемнадцать лет грезил этим.
Неизменно, днём и ночью его мысли согревал один единственный родной до боли необъяснимо притягательный женский образ, воплощённый в облике жены.
Он был довольно стеснителен и застенчив в общении, что не характерно для поведения мужчины. Слово “люблю” постоянно вводило Геннадия в краску. Когда жена, дурачась, приставала к нему с просьбой озвучить свои чувства, облечь их в словесные кружева, он впадал в ступор.
Сомневаться в его привязанности и обожании не было повода, однако, любимая с видимым удовольствием вызывала у него смущение. Ей нравилось убеждаться в наличии слабости у этого сильного мужчины.
Фары выдёргивали из стены черноты очередной огрызок шоссе. Навстречу пролетали, заглушая на мгновение музыку, машины, о которых тут же забываешь, потому, что кроме них есть, о чём помнить.
Три дня Гена был в командировке, три долгих дня не видел свою Ларису – милую, любимую до колик в животе и судорог в мозгах женщину, жену и мать подросшей шестнадцатилетней Машеньки.
Мужчина соскучился, в том числе по тактильным ощущениям и чарующему букету интимных запахов, от которых буквально сходил с ума. Ни одна женщина на свете не могла его возбудить, пусть даже изысканным флиртом или наготой молодого упругого тела, сильнее, чем супруга.
Именно по запаху он некогда и определил, что Лариса – именно та женщина, которую можно и нужно любить. Некоторые ведутся в личном выборе на внешний вид, очаровываются рассеянным или томным взглядом, острым умом, освежающим обаянием молодости, а Генка поплыл, ощутив исходящей от незнакомки пьянящий дурман, вскруживший голову, пленивший в одно единственное мгновение – сразу и навсегда.
“Я хочу быть с тобой! Хочу, хочу, хочу!”
Читать далее...

Автор Борис Богданов bbg,

Часть третья. Тайна
Год 3069-й
Глава 16. «Крылья тайпанга» и их хозяйка


Альбула «Все демоны суши» бросила якорь у внешнего обода города учёных Талау в семнадцатый день месяца Моря. В числе прочих с неё сошли трое выпускников Академии Круга Железа, получивших персональные приглашения от самого Махи Руновы. Звали их Махи Колери, Махи Бардус и Махи Лойя, и были они неразлучными друзьями последние три года, с первого учебного дня. Лойя и Колери были близнецами. Оба невысокие, коренастые, круглолицые, с одинаково всклокоченными волосами. Даже когда они стояли рядом, их путали хорошие знакомые, если же Лойя и Колери пребывали порознь, то решительно никто не мог сказать, кто перед ним, Колери или Лойя.
Никто, кроме Бардуса.
Высокий, нескладный, большерукий и большеногий, с волосами, похожими на выцветший мох, Бардус различал близнецов сразу, с первого взгляда, в любых обстоятельствах. С первой встречи братья приняли его в свой узкий мирок. Не иначе, для того, чтобы не путаться самим.
– Молодые господа желают переправиться?
Эти слова произнёс загорелый туземец с веслом на плече. Шагах в пятидесяти, на внутренней дуге обода, в ряду прочих была привязана его лодка.
– Возьмём? – спросил Бардус.
Близнецы переглянулись. Конечная их цель, канцелярия Махи Руновы, находилась на другой стороне обода. Три мили по прямой, то есть почти пять миль обходного пути. Внутри обода размещалось множество искусственных островков, приютивших лаборатории, харчевни, лабазы, жильё, мастерские. Островки соединяла паутина подвесных и плавучих мостов, но оставалось немало и чистой воды, по которой в разных направлениях сновали лодки и лодчонки, развозя людей и грузы.
– Куда нам торопиться? – сказал Лойя.
– Да, куда нам торопиться? – согласно кивнул Колери.
– Мы пойдём пешком, – ответил туземцу Бардус.
– Как пожелают молодые господа. А если надумаете, то спрашивайте Гуржо, меня здесь все знают. Много не возьму, малёк за поездку, три малька час. Ну так что, а? – Не дождавшись ответа, лодочник пожал плечами и не спеша отправился к своему судёнышку. Гребцы с соседних лодок, до того внимательно ловившие обрывки разговора, мгновенно потеряли к молодым людям интерес.
– За малёк я сам здесь куда угодно довезу, – пробормотал Бардус. – Если лодкой разживусь...
Студиозусы поскучнели. Слова лодочника напомнили, что с подъёмными родная Академия поскупилась, и когда новые монеты заведутся в карманах, неизвестно.
Читать далее...