1.

Однажды ночью ехал по нашему городу голубой синий троллейбус с буквой "Б" на фасаде. По садовому кольцу. Поздно было. Троллейбус был последний и, похоже, что каузально не детерминированный, т.е. случайный. Хотя, например, Парменид утверждал, что всё происходит по необходимости, а не по случаю и Демокрит, создатель теории атомизма с ним согласен - никаких случайностей нет и быть не может, и буддисты, кстати тоже. Они совершенно категорически отрицают существование и случайностей и чудес. Эти буддисты думают, что случайности в принципе невозможны потому, что все в Мироздании сплетено в единый клубок причинно-следственных связей, которые влияют на судьбу всего чувствующего. Под чувствующим буддисты имеют нашу дорогую редакцию вообще и Федюкова в частности. Поэтому все, что происходит, любое, даже самое ничтожное событие - все закономерно и находит отражение в реальности, будучи копией и отражением прошлых жизней. 

 

Так что может быть троллейбус тот был вовсе не случайный, а наоборот - необходимый, и его появление в столь поздний, по всем мыслимым меркам час, было предопределено причинно-следственным рядом поступков Федюкова, и охватывало как прошлые, так и будущие его жизни, поскольку все живые существа несут ответственность за свою карму - свои действия и их последствия - и за своё освобождение из круговорота рождения и смерти сансары. 

 

А как вы уже догадались, Федюков на остановке долго стоял, ждал. Как московский ждун, только с тремя двумя ногами. По необходимости. Ему домой надо было ехать, но не на такси - вместо денег в кармане только проездная карта "Тройка". И, наконец, по необходимости дождался. Троллейбус подъехал, остановился напротив и двери открыл с этим шумом характерным - словно паровоз в Сормове. Федюков на ступеньку поднялся, смотрит, а внутри пассажиры набились, как матросы на палубе британского капера, который идет на абордаж испанского галеона, груженого золотом инков, несмотря на мороз. Федюков еле втиснулся с холода. Всё таки карма пхала - такая сука!

 

И вот он протиснулся в салон, продышал себе стоячее местечко, и поехал домой, словно в песне. Едет, едет, и тут раз, ни с того ни с сего - сзади по плечу кто-то легонько так его похлопал. С одной стороны легонько, почти нежно - по левому, а с другой, по правому, наоборот - когтисто. У Федюкова мурашки по спине побежали, он сначала на карманников подумал, потом на зомби апокалипсис, и лишь затем на Фредди Крюгера и на альбигойцев с павликанами, но виду не подал. Сохранил спокойствие, потому что знал, что все испытывают страх в тот миг, когда могут изменить свою судьбу. И что страх перед возможностью ошибки не должен отвращать человека от поисков истины. Мудрый не знает волнений, человечный не знает забот, смелый не знает страха.    

 

Не страшно потерять уменье удивлять, страшнее - потерять уменье удивляться, подумал Федюков и оглядываться не стал. Решил сохранить чувство человеческого достоинства, а просто сошел через одну - и отправился домой пешком - там от остановки в Бутово рядом - минут тридцать всего. И здесь бы нам закончить историю и поставить жирную точку в повествовании, но не получается, потому что наутро в дверь федюковской квартиры позвонили. А Федюков открыл, не подумав, как есть, то бишь в труселях, с постели, заспанный.

 

Перед ним на лестничной площадке стояли, молча разглядывая Федюкова трое - разумная женщина-кролик неземной красоты, женщина-звезда с выступающими как у Перис Хилтон костями большого таза, и с бровями как у Фриды Кало. Рядом с ними молча колыхалась, наступая на собственные тени, сущность-сама-по-себе. Та самая, которую Аристотель называл чтойность.

 

Но на самом деле - сущность - это не только чтойность, а ещё и некая глубинная реальность, истинная природа, которую нельзя узреть напрямую. Или если перевести на простой язык - как нам подсказывает наша эйдетическая интуиция - сущностью называется то, благодаря чему нечто есть то, что оно есть. Потомушто явление, взятое не как единичный факт, а как таковое, не

На Таганке это случилось, давно, ещё до печенегов, при  молодом государе. Будущее тогда было не то, что прежде, поэтому Ленивый, а главное, сверхмеры смышьлёный и красивый как сам босх, философ жил хорошо и вольготно в своей хате, до крайности брутальным адамантием, как у Дон Хуана за пазухой. 

 

В тот памьатный поздний вечер наш философ как раз прилег подремать с Бедной Лизой в руках. Едва успел он пару страниц прочитать, научно говоря, насыпать на ресницы сонные пылинки для непоседливых мыслей и тут ему в дверь звонят. Робко так, но одновременно настойчиво и одновременно расслабленно, пусть и несколько навязчиво. В то стародавнее время ещё бысть принято не распахивать дверь с ноги, не орать  на всю ивановскую "Всем лежать, суки, работает омон!!" и не жахать в упор из дробовика до дежурного вопроса "Кто там?". Не то что потом, после того как печенегов прогнали и государь постарел. В те времена, было принято отвечать на вопрос "Кто там?", если уж тебе его задали. Общество такое было традиционное. Настоенное на скрепах, клипсах, скобах, хомутах и устоях. На исторической памяти, языке, культуре, добронравии, целомудрии, чистописании и нравственных принципах.

 

Вощем раньше так было - спрашиваю:

- Кто там? - А мне отвечают, 

- Это я.

И всё вокруг сразу заебись. В душе покой, на сердце тихая радость, в мозгах вопрос -  Кого это, блять, на ночь глядя принесло? 

 

А тут - звонят. Спрашиваю - Кто там? А снаружи мочок. Звонят и не отвечают. У меня в то время на кухне ночные сантехники работали из ООО "Ночной Сантехник" - сокращенно "Нос". Воду чинили. Тогда повсюду с водоснабжением временные трудности были. Очень похоже как сейчас, но только с надеждой, что скоро закончится. Вот поэтому ближе к полуночи всвязи с временным отцсутвием воды у нашего философа (это мы про себя в третьем лице ед. числа пишем)  в доме засорился унитаз и окончилась чистая посуда. И ему опять пришлось пить водку из подставок для ийця. Что характеризует нашего героя с ещё более лучшей стороны. Паходу, многомудрый муж не боится брать с собой в дорогу весомый груз ценностей своего неминуемого грядущего. Слава нашему государю!! Аминь.

 

Но вернемся к ночным сантехникам. Сантехники из Носа были как всегда начитанные, интеллигентные, но только несколько излишне тонкой духовной организации, несколько были они пугливые, несколько робкие и нервные. Звали их Альберт, Альфред и Арнольд. Они как раз стояк закончили прочищать и, к стати, в ходе проведения сантехнических работ нашли подтверждение того, что булева логика была названа не в честь Джорджа Буля, а в честь болгарина Булева. И что на ней компьютеры были даже раньше, чем сейчас. Только всё чуток иначе, на не строгих принципах конгруентности понятий, т.е. не было в них жестких "да" и "нет". С нынешней булевой совпадала только дизъюнкция, да и то вялая, в виде союза "или". Зато в той булевой логике было "хрен знает", "наверное", "да пофиг", "до пизды дверца", "идинахуй", "милостивый государь" и "вполне возможно". Эти высказывания, соответственно, казались сантехникам и окружающим их людям интереснее, научнее, логичнее и реальнее в разы.

 

Они тоже услышали необычный звонок и тоже как хозяин квартиры, задались вопросом "Кто там?". И сразу стали совещаться. И, посовещались Альберт, Альфред и Арнольд, при помощи вешеприведенных правильно построенных высказываний "хрен знает" и "да пофиг", решили открыть дверь сами, а философа, для сохранности науки, отправили с бедной Лизой в руках на кухню саморезы исследовать. Пошли они к двери втроем, стройной когортой - чеканя шаг, грудь колесом. Подошли, открыли, смотрят, а за дверью в коробке из под конфет сидит Котиковое Чудо-Юдо. И сразу набросилось оно, значит, на открывших ему утонченных интеллигентных сантехников и учинило над ними великую и ужасную пользу, добро и счастье. Сантехники от этой пользы прямо на паркет как дрова повалились и расположились там в позе

В Японии, пусть она и не отдельная цивилизация как мы, но там есть религия которой наша дорогая редакция уже давно поклоняется. В этом смысле мы очень религиозный философ, практически Вл. С. Соловьев и Бердяев в одном стакане, не то что вы. Так вот мы вместе с Японией верим, что у вещей, прослуживших человеку около ста лет, может появиться душа. Такие предметы называют здесь цукумогами. Они могут быть как добрыми, так и вредными - зависит от того, как с ними обращались.

 

Например, оживший старый зонтик - каракаса-обакэ - иногда прыгает по саду на одной ноге и дразнится - высовывает длинный язык. А старые сандалии - бакэ-дзори - начинают по ночам тыгыдыкать дома словно коты и петь песни, мешая спать.

 

Еще в нашей религии есть Дождевой пёс -Боро-но-ину 

Это старая послужившая дождевая накидка из соломы, которая иногда оживает. Она не делает ничего особо злого, просто пугает ночных прохожих на раёне, подбегает к ним и лает, как собака. Иногда она вздыхает и жалуется, что ее плохо хранили. Боро-но-ину обидчивая цукумогами. Главная обида, это когда её путают с обычным ёкаем - например с"нурэ-онна" (дождевой женщиной), что для неё, существа без пола, пиздец как оскорбительно.

 

А вот прекрасные девы, столь же религиозные и верующие как и наша дорогая редакция рассказывали нам про Мотэ-ки - ревнивую кисточку для макияжа

Если дева долго и с любовью пользуется одной и той же кисточкой для пудры или румян, а потом внезапно переходит на новую, модную - то старая кисть нередко становится цукумогами. По ночам она приходит к спящей хозяйке и отводит душу. Наносит ей яркий макияж, пытаясь вернуть расположение. Утром женщина просыпается с лицом, разрисованным как у гейши времён Эдо, что вызывает всеобщее недоумение и осуждение.

 

Ваш покорный слуга как любитель и в чем то даже мастер чайных церемоний может поведать о своем личном Итта-моккин  - Поющем чайнике-заике.

Обыкновенно им становится Старый заварочный чайник (кюсу), в котором десятилетиями заваривают чай. Нашему самому старому кюсю недавно исполнилось сорок пять лет. В таком возрасте чайник обыкновенно обретает душу. Просто у некоторых она с дефектом. Малость ту-ту. Обыкновенно поехавший крышкой кюсю становится помешан на чайных церемониях и пытается их проводить сам, но постоянно заикается - то прольёт воду, то уронит бамбуковую ложку, то начнёт бормотать правила этикета в неправильном порядке. Он не опасен, но его суетливость и обидчивость (когда гости над ним подшучивают) сводят с ума даже таких мастеров чая как я. Поэтому мой старый заика-кюсю все чаще и чаще стоит на полке и с укоризной наблюдает как я управляюсь со своим  новым чабанем и чайниками на нем.

 

Вощем, аллилуйя, религиозные девы и джентльмены. Двери нашей истинной цукумогами-церкви открыты для вас и днем и ночью 24х7. Миру мурр.