Сейчас на дворе такие милые тысячелетья стоят - мама не горюй. Абсолютное добро и не менее абсолютное зло вцепились друг в друга стальными когтями ненависти - говно летит - только успевай уворачиваться. Вот и захотелось нашей дорогой редакции написать чтонить про философию - пусть для кого-то это и удар ниже пояса. Только не там где рассуждают про вот это вот все абсолютное, а просто, про то, что даже в непросветном мраке иногда вспыхивают маленькие лучики добра, только не абсолютного. а обыкновенного, такие , что хочется улыбнуться. Поэтому садитесь поближе, выключайте фонарики и слушайте мою историю. Ее оставил нашей дорогой редакции античный доксограф Элиан, как раз на такой случай, когда все думают, что уже пиздец и тут я - весь в белом со своими пушистыми мимимишными историями.

После чего развернулся и пошел по своим дела, забрав с собой зайчика. Он отнёс его к себе домой. Там философ устроил для малыша маленькое гнёздышко из шерсти и сухой травы, велел ученикам принести молока, которое регулярно подогревал а потом кормил им зайчика из маленькой глиняной ложечки.

Ученики смотрели и не понимали: как этот строгий, мистически собранный человек может так нежно прижимать к себе маленького зверька?

Так маленький заяц стал учеником Академии.

Через пару недель зайчик окреп, стал прыгать по двору Академии, заходить в аудитории, садиться под лавками, когда Ксенократ читал лекцию, и временами пытался грызть табулы студентов. Те не сердились - наоборот, они называли его: «маленьким хранителем добродетели».

А еще они говорили - так пишет Элиан - что он напоминает всем: философия - это не только споры, но и добро к тем, кто слабее.

Много позже кто-то из учеников заметил: - Мы думали, что Ксенократ учит нас добродетели словами. Но оказалось, что он учил её руками  когда улыбался, прижимая к груди маленького зайца.

Когда в вашем городе в целях безопасности отрубили на весь день интернет

Музей расположен на холме Арин-Берд, рядом с остатками урартской крепости Эребуни. В нем собраны многие экспонаты, которые были обнаружены в результате раскопок крепости в середине прошлого века и раскопок соседнего урартского города Тейшебаини.

Здание музея идеально вписывается в общий архитектурный комплекс крепости, повторяя дизайн и принцип урартских дворцовых сооружений. Приковывает внимание огромный барельеф на центральном фасаде здания, который изображает основателя Эребуни, царя Аргишти I.

Был со старшим сыном у нотариуса. Ну что сказать после визита. Нотариусы - это совершенно иная каста людей. Похоже, что для того, чтобы стать нотариусом - нужно убить другого нотариуса и украсть его силу.

Друзья, хотелось бы рассказать вам историю совпадений и случайностей в результате которой появилась эта сцена. Прошу вас сначала посмотрите видео. Установите разрешение 720 или 1000. Поскольку Петр гениальный актер и важно увидеть как он отыгрывает текст. Тексты, которые читает Петр Николаевич, написал Лев Семенович Рубинштейн. Эту историю я вам и собираюсь поведать. 

Лев Семенович концептуальный поэт. Он трагически погиб в прошлом году. Раньше, еще в юности свои стихи он записывал на бумаге, в блокнотик, а потом, в 70-е годы прошлого века, стал писать их на каталожных библиотечных карточках. Не потому, что ничего другого под руками не было, а потому, что в 70-80-е  он трудился библиотекарем и писать куцые строчки на библиотечных карточках было куда удобнее, технологичней чем на бумаге. Карточки у библиотекаря всегда под рукой. Однако, маленькая карточка - мало слов. Вот и получилось, что любое произведение автора - это серия правильно построенных высказываний, а иногда просто отдельных восклицаний или междометий, каждое из которых зафиксировано по отдельности и, казалось, никак не связано с карточкой которая следует сразу за ней. Часто карточки содержали одну две строки, одно слово, например, "Мама мыла раму",  "Аплодисменты." или "Ура!". На карточках стояли цифры, как на страницах книги, поэтому ошибиться или перепутать очередность текстов было не возможно. Так появился новый литературный жанр - картотеки.