«…Мир — это игрушка Матери. Она для забавы позволяет одному-двум змеям из тысячи сорваться с веревки иллюзии. Это ее игра. Она говорит избранной ею душе, лукаво подмигивая ей: „Ступай в мир и живи там, пока не получишь от меня дальнейших распоряжений"».
И, подражая ей, он обращается к ученикам Кешаба со снисходительной иронией, вызывающей дружный хохот:
— Вы живете в мире? Ну и оставайтесь там. Вам не предназначено покинуть его. Будьте тем, что вы есть: чистым золотом, смешанным с лигатурой, сахаром, смешанным с патокой… Мы играем в игру, в которой надо получить семнадцать очков, чтобы выиграть. Я получил больше — и проиграл. Вы ловкие люди, недобрали очков и можете продолжать игру… В сущности, совсем не важно, живете ли вы в миру или в семье, лишь бы не терять общения с Богом…
Именно во время этих бесед, чудесно сочетающих наблюдательность и экстаз, насмешливый здравый смысл и высочайшие идеи, Парамахаvса говорит свои чудесные притчи, о которых я уже упоминал, — о божественном резервуаре с несколькими «гхатами» (лестницами) и о Кали-пауке. Он обладает слишком тонким чутьем реальности, слишком ясно читает в душах людей, чтобы рассчитывать довести их до такой же степени свободы духа, какой он сам достиг; он рассчитывает свою мудрость по их силам; он не требует большего, чем эти силы могут дать, но дать уже надо все, без остатка.
Прежде всего он открывает перед Кешабом и его учениками с широтой взгляда и терпимостью, допускающей законность различных точек зрения (казавшихся им до этих пор непримиримыми), — прежде всего он открывает перед ними сущность жизни, дух живого творчества. Этим интеллигентам, окостеневшим в рамках своего разума — своих разумов, — он развязывает члены, делает их свободными и гибкими.
Он отрывает их от абстрактных споров… «Живите, любите и творите…» Их застывшая кровь снова начинает циркулировать…
— Творить — значит быть подобным Богу, — говорит он Кешабу, который в это время расточался в бесконечных и бесплодных спорах. — Когда вы полны сокровенной сущностью жизни, каждое ваше слово правдиво. Поэты во все времена восхваляли правду и добродетель. Сделались ли их читатели от этого добродетельными и правдивыми? Но когда среди нас встречается человек, отрешившийся от своего «я», то его действия становятся дыханием добродетели: то, что он делает для других, украшает их самые будничные мечты, то, чего он коснется, делается правдивым и чистым: он становится отцом действительности. То, что он создает, не исчезнет никогда. Вот этого я жду от вас. Заставьте умолкнуть псов злобы. Пусть слон Всевышнего протрубит благословение всему, что существует. Вы обладаете этой могущественной силой. Хотите вы применить ее? Или же предпочитаете растратить эту краткую жизнь на вражду с людьми…
И Кешаб послушался совета. Он снова пустил корни в горячую землю, согретую жизнью чувства, жизнью крови, — землю, омываемую божественными соками Верховного Существа. Рамакришна заставил его почувствовать, что этих соков не лишена ни одна частица, ни один самый скромный росток человеческой мысли. Он снова сочувственно раскрыл свою душу иным формам веры, даже некоторым обрядностям, которые он до того отклонял. Он открыто взывал к Шиве, Шакти, Сарасвати, Лакшми, Хари, отождествляя их с добродетелями божества. В течение двух лет он погружался в каждую из великих религий, в каждое героическое воплощение духа — Иисуса, Будду, Чайтанью, из которых каждый представляет какую-нибудь грань великого Зеркала: он силится по очереди впитать их в себя, чтобы через их синтез достигнуть высшего идеала. В особенности им владеет во время последней болезни излюбленная Рамакришной форма бхакти: страстная любовь к Матери. Ученики Кешаба рассказывают Рамакришне, приходящему навестить его в последние дни его жизни: «С ним произошла большая перемена. Мы часто застаем его разговаривающим, как вы, с божественной Матерью, слушающим ее, проливающим слезы…» И Рамакришна, взволнованный, восхищенный этой вестью, впадает в экстаз. В этом длинном рассказе об их последнем свидании самое трогательное — это появление умирающего, сотрясаемого смертельным кашлем Кешаба, который приходит, держась за стены, хватаясь за мебель, чтобы упасть к ногам Рамакришны.
Ромен Роллан
Жизнь Рамакришны
Свами Субодхананда (1867 — 1932), ласково называемый другими учениками и преданными Кхока Махарадж (Khoka Maharaj), что на бенгальском означает "мальчик" или "ребенок"), был одним из прямых монашеских учеников Шри Рамакришны и выдающимся членом Ордена Рамакришны. Его жизнь была примером детской простоты, глубокой веры и полной самоотдачи Богу.
До принятия монашества его звали Субодх Чандра Гхош. Он родился в Калькутте в благочестивой семье. С юных лет он проявлял сильную склонность к духовности и отречению. Услышав о великом святом Шри Рамакришне из Дакшинешвара, Субодх отправился к нему.
Шри Рамакришна сразу же разглядел в нем чистое сердце и потенциал великого преданного. Субодх отличался невинностью и простотой, что напоминало Рамакришне ребенка, за что он и получил свое прозвище Кхока Махарадж. Он стал одним из ближайших учеников Учителя и получил от него духовное наставление.
После ухода Шри Рамакришны Субодхананда присоединился к другим ученикам, которые жили вместе как монахи под руководством Свами Вивекананды. Он был одним из первых членов формирующегося Ордена Рамакришны.
Кхока Махарадж был известен своей безмятежностью и оптимизмом. Его слова всегда приносили утешение и силу тем, кто был подавлен или отчаялся. Он верил в доброту Бога и учил других полагаться на Него.
Несмотря на свои глубокие духовные переживания, он активно участвовал в филантропической деятельности Миссии Рамакришны, особенно в оказании помощи жертвам стихийных бедствий. Он путешествовал по разным местам, распространяя послание Учителя и Свами Вивекананды. Он даровал духовное посвящение множеству людей, не делая различий между высокими и низкими кастами или социальным положением, даже инициируя детей, говоря, что они почувствуют пользу, когда вырастут.
Субодхананда часто рассказывал историю о великом вайшнавском святом Сридхаре Свами, чтобы подчеркнуть важность полной самоотдачи Богу. Сридхар Свами хотел отречься от мира, но беспокоился о своем новорожденном ребенке после смерти жены. Однажды он увидел, как из упавшего яйца ящерицы появился детеныш и тут же поймал пролетавшую мимо муху. Это мгновенно развеяло все его тревоги, и он понял, что Божественный план предусматривает все необходимое для каждого существа. Субодхананда использовал эту историю, чтобы показать, что Бог обеспечивает все необходимое для тех, кто полностью полагается на Него.
В конце жизни он страдал от различных физических недугов, но его духовная убежденность оставалась непоколебимой. Он говорил, что мысли о Боге помогают ему забыть о физических страданиях. Он покинул свое тело в декабре 1932 года. Его последняя молитва заключалась в том, чтобы благословения Господа всегда пребывали на Ордене.
Цитаты Свами Субодхананды:
"Теперь молись Ему с величайшей преданностью и верой, и Он укажет тебе путь, ведущий к Нему. Он Сам дарует все — преданность, веру и все остальное, в чем человек нуждается".
"Вы жалуетесь на беспокойство во время джапы (повторения имени Бога). Вы никогда не должны прекращать призывать Господа, и знайте наверняка, что имя Господа преодолевает все препятствия".
"Если на этой земле есть что-то "реальное", то это имя Бога, существующее вечно; ничто другое не остается навсегда".
"Сначала возьмите свой ум под контроль с помощью различения, а затем успокойте его с помощью надлежащей тренировки, чтобы он тек к Господу все двадцать четыре часа в сутки. Тогда вы все поймете".