Зеркала в лифте висят для того, чтобы поднимаясь холодным вечером в пустую темную квартиру, человек не чувствовал себя настолько одиноким.
У каждого дома есть своя история. В окнах дома, мимо которого вы ходите по утрам, была жизнь, и свет, и может даже играла музыка. То ли маленький мальчик старательно пилил на скрипке, то ли магнитофон разрывал тяжелый рок. В распахнутые летом, в эти окна дул теплый ветер, а зимой, в плотно закрытые и заткнутые поролоном - упрямо бил стекла снег и дождь. В них вечером мерцал телевизор, а утром в них раздвигали шторы. На этих запотевших окнах рисовали пальцами дети, ленивые толстые коты следили за беспечными голубями, сидя на форточке. За этими облезлыми рамами когда-то была жизнь и решались судьбы. В окнах дома, мимо которого вы ходите по утрам. Дома, бывшего чьим-то...
Потертые табуреты, насквозь процарапанная барная стойка, бледный свет, обросшие рожи, синяки под глазами.
Он сам мало понимал, что делает в этом Богом забытом засранном месте.
Но все же продолжал сидеть, наблюдая, как эти мужланы вяло играют в бильярд, обсуждая очередную попойку и футбольные матчи, и ждал, пока ему намешают очередной джин-тоник.
Бармен пододвинул стакан, не забыв бросить косой взгляд в закуску.
Оригинальному для этого места посетителю было понятно, к чему такой взгляд.
Опять принимают за гомосека, и лишь потому, что он любит бабский напиток.
Хотя его мало волновало, за кого его принимают здесь.
Тем более его совсем не привлекала перспектива лакать бутылочную мочу, которая, видимо, весьма актуальна среди здешней публики.
Он гадал про себя, что же его привлекает в этой дыре.
Он может спокойно пойти подрыгаться в самый дорогой клубешник, нажраться самым дорогим алкоголем и снять самых дорогих девок, не нанеся себе при этом капитального материального ущерба.
Потом понял.
Элементарно, Ватсон - просто за**ало.
Блеск бриллиантов, героиновых глаз и силиконовых сисек откровенно замозолили его взгляд.
А в этом грязном баре человеческого было больше.
Не самого лучшего человеческого. Зато настоящего.
Обилие коричнево-красного дерева в данной обстановке странно успокаивало, позволяло немного забыться.
Он подумал о том, что страшно хочет красного коктейля.
Не Кровавую Мэри, или другую восхитительно простую, но противную лабуду.
Более сложного, но совершенно натурального, который бы приятно разлился по всему сердцу...
Я забираю свои слова обратно. Я придумал новые.
"Доктор! У меня в заднице свободные радикалы"
Пожары Снов
Я чувствую вкус своих слез...
Они - как речная вода,
С запахом тины и сладких грез...
Прости и уйди навсегда.
Последний шорох секунд...
Удары в нок-аут последних слов
Во мне раздолбили замерзший грунт
И им затушили пожар моих снов...
Во мне оседает боль
За то, о чем невозможно жалеть...
На раны ты сыпешь мне едкую соль
И мне остается лишь песнь свою петь...
Я снова одна в тиши...
В души своей непроглядной Тьме...
Спаси! Боль мою, я прошу, заглуши!
Уйди! Только так ты поможешь мне!
…………….................................................
Теперь переносимся в моё, сопливое детство. Мне, пять или шесть лет. Мы, со старшим братиком гостим у бабушки, родители где-то отдыхают на курорте, или… не важно. Не помню, но их нет с нами. И мне кто-то, тоже не помню кто, но кто-то «авторитетный», рассказывает, откуда берутся дети, и соответственно просвещают меня, во всех подробностях,- какой для этого
требуется процесс. Почему авторитетный кто-то? А потому что, помню, что я поверил сразу, окончательно и бесповоротно, - мол, всё так и есть.
Может и потому поверил, что за свою недолгую тогда ещё жизнь, но все же, уже достаточную для того, что бы убедиться, что в магазинах детки не продаются,- я так и не нашёл под капустой ни одного младенца. Только если червячки, да жучки, и другая мерзопакостная сволочь, там копошилась, и больше никого. Аисты, с их грузоподъёмностью , кстати, тоже были у меня, уже под большим сомнением!
В общем, я поверил, меня убедили, и я стал обладателем великих знаний, «тайны за семью печатями», которыми мне тут же захотелось с кем-то поделиться! Мой мозг, в силу возрастной категории, и соответственно широта детской души, тут же выдали на ум, как помню,- сердобольное,- «Бабушка, у меня уже старенькая! Надо ей рассказать, а то помрёт, и так и не узнает великой тайны!»
- Бабушка,- с криком вбегаю я, довольный и запыхавшийся, в дом,- я знаю, знаю, откуда дети берутся!- И тут же начинаю, используя детскую терминологию , ей всё рассказывать, весь процесс, при котором происходит зачатие ( ох, и забавно, же это со стороны звучало, как теперь понимаю). Бабушка, должен теперь заметить, что не растерялась, и тут же давай меня перебивать,
- Я тоже, внучек знаю. Тебя аист принёс, а братика твоего под капустой нашли!
- Бабушка!- Начинаю по детски нервничать я,- ну как ты не понимаешь, что всё это неправда, а правда, это…- и опять, я начинаю, по новой, ей подробно описывать весь процесс зачатия ребёнка. А бабушка , опять меня перебивает,
- нет, внучек, это тебя сейчас кто-то обманул….- а я опять, с детской настырностью, её перебиваю, и уже в сердцах, и с превеликим чувством досады кричу ей, (ну как, это, она не понимает?),
- нет, это тебя обманули!- И опять, старательно, и как можно убедительней пытаюсь втолковать ей, откуда берутся дети.
Не знаю, чем бы закончился этот спор, если б я не увидел выглядывающего из другой комнаты , старшего братика, с красным как бурак лицом, давящимся от беззвучного смеха, и что-то мне отчаянно жестикулирующего.
И тут, во мне, закопошился дух сомнения. Я смутно стал догадываться, - « я что-то…, не то…, делаю». Лицо братишки, мне об этом, очень красноречиво сигнализировало! Но не прекращая спора, я подхожу тихонько к братику, и в промежутке своих, сыпящихся на бабушку аргументов, тихо шепчу братику,
- Что такое? Это всё правда, всё так и есть! А бабушка не понимает. Так и помрёт, не узнавши, откуда мы взялись, - после этих слов, я получаю лёгкий подзатыльник от братишки, потом он крутит пальцем у виска, и спрашивает у меня, продолжая, давится от смеха,
- а как ты думаешь, а откуда, наша мамка взялась?
Я задумался. Взрыв мозга. Финит аля комедия. Занавес.
…….
Эпилог: Помню крупную обиду на всех взрослых, и обобщающий для себя вывод, - что все взрослые, всегда и всё, мне врали и врут!
Уважаемый... нет, пожалуй, всё-таки - дорогой. Дорогой Дед Мороз!
И даже не пытайся доказать мне обратное: что, мол, какой же я дорогой, совсем даже нет - не выйдет! Подумай сам - визит какого ещё долгожданного гостя столь ужасающе разрушителен для семейного кошелька? Впрочем, с этим я худо-бедно готов смириться: разрушения-то, что там душой кривить, желанные. Что поделать: русская ментальность. Долго, видит бог долго, решался я на этот шаг, и, надеюсь - пока ещё не опоздал. Я решил написать тебе письмо. И нечего так ржать! Да, я не маленький сопливый мальчик, наслюнявленным карандашиком выпрашивающий сладости и машинку. Но разве где-то сказано, что писать тебе можно только до ***надцати лет и запрещено после просто ***ти? Это и называется "равенство", а потому - читай и не ухмыляйся.
Когда я представляю себе какой-либо день недели, в голове всегда возникает разворот школьного дневника. Вопрос года: как представляют себе дни недели люди, которые в школу не ходили, или люди, не имевшие школьного дневника?
Именно потому, что воскресенья в дневнике нет (в мыслях он всегда пристраивается где-то снизу, под субботой), воскресенье прозрачное. Все остальные дни недели имеют свой цвет, а воскресенье - нет. Кстати, какого цвета ваши дни недели? У меня вторник и четверг одного цвета, поэтому я их постоянно путаю.
То же самое с цифрами и алфавитом - некоторые знаки представляются мне одним и тем же цветом (цветов-то на всех не хватит), и поэтому иногда бывает сложно ориентироваться при письме.