Секунда, ты ещё не перешла ручей...
Остановись, замри в сиянии полудня –
В ромашковом венке, в короне из лучей...
Чем дальше от тебя, тем глуше и безлюдней.

Не я ль тебя учил, как мёртвая, стоять
И, что там ни случись, терпеть, не шевелиться.
Что вечности дала промчавшаяся рать?
Разводы на стекле и смазанные лица.

Чем дальше от тебя, тем злей и холодней.
Не знаю, отчего. У Смерти много дней,
У Времени – веков, у Зла – тысячелетий.

А ты моей душе была родной сестрой,
Моей зеркальною, послушливой мечтой,
Второй из половин. Не первой и не третьей.

(с)

http://magazines.russ.ru/october/2005/10/kr4.html

...


**
не окликай её – поздно.
солнце застыло в её ресницах.
она так смертельно серьёзна,
как будто рисует маяк для ослепшей птицы,
как будто холодными пальцами
свивает из ветра живую нить,
она так смешно спотыкается,
как будто вчера научилась ходить,
просит о глупой малости,
мёртвое сердце в руках несёт...
всё, кроме жалости.
всё, кроме жалости.
всё...


* * *
ловит звезду в окошке
зелье мешает в кружке,
ластится чёрной кошкой,
просит: отдай мне душу,
в ночь заплетает тропы,
те, что ведут к колодцу,
плачет, горячим шёпотом
просит: зажги мне солнце,
просит себе игрушку
громко и недовольно,
плачет: отдай мне душу –
это совсем не больно,
солнечным вихрем кружит,
до дна выпивает радость,
просит: отдай мне душу
обратно...

(с)

Дважды в году распускается куст жасмина -
После Больших Дождей и осеннего снега.
Пегая кошка огню подставляет спину,
Белые лисы уходят от человека.

В сумерках грустно рассматривать свиток сада -
Иероглифы веток подвержены многословью.
Путник, прошедший дверцами снегопада,
Издали видит свечку у изголовья.

Нынче, не в силах покинуть приют весны,
Дикие гуси не носят мне ваши сны.
Впрочем, в разлуке нам снится одно и то же:
Зимние карпы плывут на луну блесны,
Вьюга ведёт языком по краям десны,
Время проводит метлой по сугробам кожи.

(с)

Теперь в тебе всё больше тишины
тончайшего плетенья нота к ноте, -
она в ключицах, в линии спины,
в лопатках хрупких, в лёгком повороте
изящной шеи, в царстве робких рук,
в запястьях и ладонях, в беглых пальцах,
в топлёной коже, вышитой на пяльцах
морщинами и венами разлук,
как сердца стук, как потаённый плод,
за рёбрами, в пространстве подгрудинном,
в лодыжках и в коленях, даже под
коленями - в последнем сердцевинном...
где недоступен воздух, тёмен свет,
она в тебе... теперь всё больше... дышит
тобой одной, поёт... не громко, нет,
не звучно, нет, - но слышащий услышит.

(с)

[показать]


Неужели кто-нибудь сомневался? )))

Она бродит, мешая сны, не смыкая при этом глаз,
Разрывает когтем асфальт, где натужно скрипит калитка.
Шелковистая грация – одиннадцатая ипостась,
И который год от неё нет ни прибыли, ни убытка.

Гостья цвета ночного тумана – всегда и везде не в масть –
Ей декабрьский снег не жалел серебра на лапы,
Она знает: скользя по карнизам чужих откровений, упасть –
Было бы слишком просто, но тень её все же падает

На изгиб подворотни, где дрались не на жизнь, а на
Право держать осанку, долгий след выправлять по звёздам.
Здесь внезапным ознобом если похолодеет спина –
Береги хребёт, помни: просто упасть – слишком просто.

Её номер – третий, и она не желает знать
Ничего о тех двух, что чернеют одной породой.
И когда под осенним небом холодная ночь длинна,
Её нежно качает в объятиях улыбчивый, странный город,
И нездешними песнями поит из блюдца луна...

(с)

http://www.annaladoshkina.com/2003/11/blog-post.html

Это цитата сообщения Стелла_Чиркова Оригинальное сообщение

Найдено в сети.

Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно. Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, всё равно. Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету. На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук.

Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год. Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того. Карьера, фитнесс, чужие сплетни: "А он, и правда, хорош живьём?" Ещё немного - и будет лето, а всё, что после, - переживём.

Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему. Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж. Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мёд. А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдёт.

Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку - ноль. Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль. И она носит свой гордый профиль: в постель - сама, из неё - сама. На кухне медленно стынет кофе, какое лето? - почти зима...

(с)

upd. Найден ЖЖ автора.

http://amney.livejournal.com/2795.html

Настроение сейчас - романтизирую

ЖИЗНЬ!!!!жизнь жизнь жизнь...я кричу тебе!!!! Счастье рядом,оно во мне,такое большое тёплое и доброе. И я им излучаю,дарю миру по чуть-чуть.Оно.........оно в нём,в его голубых глазах,в его нежных руках и страстных поцелуях.невообразимо...
Помню... Мой голубоглазый принц на белом коне,кино, смех, голова на плече,первое прикосновение,беру за руку...она горячая и мокрая..идём...обнимаю,дрожь. Глинтвейн,кальян...уже пьена но только не всем этим,а им. Всплеск,эмоции...поцелуй.Официантка не сводит с нас глаз...Киевское шоссе,держу его за руку,она горячая и мокрая...200км/ч и жёсткий драм на всё катушку...Счастье....жизнь по полам,что до него и что после.....комочек в груди......поцелуй...много много.....Не хочу отпускать..Это было очень!!!!!!!!!!!!!!


[335x500]

2

Я так зову тебя: приди ко мне.
Вся вечность – склеп бездонный и не боле.
Вся – затвердевший сон, что в тишине
По капле расправляется с тобою.
Я так зову тебя. Вся вечность – склеп,
Где сложены молчанья как попало.
Чтобы жевать чернёный смертью хлеб,
Одной души непоправимо мало.
Лоза здесь не ветвится средь пустот,
И ангел слеп и схож с летучей мышью.
Создатель и хранитель сих высот,
Он вряд ли назван может быть всевышним.
Он, как и мы, так трогательно мал.
У тварей и богов один финал.
И нечем крикнуть в тёмной тишине:
Я так зову тебя. Приди ко мне.

И отвернул свои глаза и уши
Тот бог, попарно уносящий души.

(с)

текст полностью

Музыка Patrick Swanson.
Исполняет Павел Морозов.

Есть у молчанья свои права,
Свой сургуч и печать.
Пауза - это такие слова,
Которым нельзя звучать.
Есть у молчания свой закон,
Шлагбаумы и пути.
Пауза - это такой бутон,
Которому рано цвести.
Есть у молчанья свой Крым и Рим,
Лобные есть места.
Пауза - это хороший грим
На красных щеках шута.
Есть у молчания свой предел, -
Дно, и на самом дне -
Пауза, словно кипенье стрел
В замершем колчане.

(с)

Садов последнее богатство
Ещё касается лица
И рук твоих, чтоб продолжаться
В серебряном огне кольца.
И ты - в предзимней светотени -
Стоишь, всю грусть в себя вместив,
Пока в шарманке хризантемы
Щемящий кружится мотив...

(с)

Фото ~mariSSShka-kiSSSka~

[500x375]

Найдено, как обычно, у Иона )

Ты и твоя вторая половинка

Ваше имя Ты и твоя половинка [показать]

все гадания на aeterna.ru

О... ) Какая красота )
Хочу, хочу так )))

Не держит стальная леска, и клетка трещит по швам.
В том месте, где рёбрам тесно, останется рваный шрам.

Из боли, любви и гнева при свете ночного бра
Ты выведешь имя "Ева" для сломанного ребра.

Прочтёшь его, словно книжку, и "ave" – наоборот,
привычку, которую слишком непросто перебороть.

Проводишь её до дома, за нею войдёшь в подъезд,
а дальше – играй в истому, покуда не надоест,

ласкай её злые руки – гони из неё чертей,
терпи бытовую ругань, храни её в чистоте.

Ей свойственно – больно жалить и жить на твоей груди,
и делать детей, которых навряд ли когда родит.

Но за ночь ты станешь строже, заштопанный вкривь и вкось,
и тихо прошепчешь: "Боже, верни мне больную кость!"

(с)

Если прикинуть, сколько скрыто в тебе добра,
обязательно выйдет, что – где-нибудь недобрал.
Под одеждой становится колко и нелегко,
потому что в нутре просыпается злой дракон.

Он не просит еды и почти не жжёт деревень,
только бьётся истошно наружу из рваных вен,
изнутри скребёт, чешуёю кресты чертя –
ты брезгливо его выпускаешь ко всем чертям.

И кровавые крылья окутывают, как плащ:
будут снова – огонь, солома, и детский плач,
и побег до леса, и выжженная межа
на пути. А потом в довершенье – лесной пожар.

Это – сильный дракон, современный. Ему нипочём –
наши души и сёла, отстроенные кирпичом.

*

Драконы – они не простые, и помнят про все долги.
Мы часто видим хвосты их, вставая не с той ноги.
Иногда мне кажется, будто я – из дракона вся,
когда дохожу до ванной, и хвост задевает косяк;

когда открываю дверь и когтями деру латунь,
когда из меня вырывается ненависть на лету.
Быть драконом удобно – у него на груди броня,
и его не так просто обидеть дурным парням.

Безмятежно-красивые руки и злые глаза –
это то, что приманит дракона – лететь назад,
обвивать в сто колец и нещадно тащить в кровать,
а потом – оскоплять, подавлять и дрессировать.

*

Я отторгаю, я изгоняю тебя, змей-тугарин. Восстаю из пепла, вулканической лавы и чёрной гари. Твоя злоба меня не выжжет, не вытравит, не поглотит – из нутра своего выдираю шипы со шматами плоти. Каждый коготь мой – это меч с нечищеным кровостоком. Лучше битой быть, лучше – раненой, чем – жестокой.

Не за просто так достаётся праведная обитель, не бесплатная льётся в пасти высшая благодать. У меня нет сил, а поэтому – добивайте меня, гнобите, заставляйте меня страдать. И не бойтесь, что сделаете больнее толстым недрам недвижной моей души. Знать, оно – добро, раз оно – убивает змея, помогает его душить.

(с)

Господи, вот бы мне в эпики – в руки меч, в башню меня, под замок, под матрас – горошин. Вряд ли, наверное, игры бы стоили свеч, не будь благоверный супруг мой таким хорошим. Признайся мне, ты ведь, Боже, его творил пообразнее, поподобнее многих прочих; мне кажется, он унаследовал руки твои, и волосы унаследовал. Даже очень.

А мне бы изящества, плавности бы (и праща, наверное, тоже бы вовсе не помешала...) Хотя, научи меня, Господи, лучше – прощать (Да, это когда – не казнить за любую шалость).

Пряма ли дорога из вечной незыблемой тьмы к Тебе, или – длинная лестница в рай витая? Я здесь, я молюсь Тебе через глаза и умы всех тех, кто хотя бы однажды меня читает – таких же заблудших Твоих поросят, как и я; и дай мне, Боже, всегда созерцать в них лик Твой, а не адские полчища чёрного воронья.

Прости меня, я не учу наизусть молитвы.

Да что там! – с моим благоверным, с моим царём мы даже не венчаны – мирно живём во блуде; священник пугает, что, ежели вдруг помрём, то Царствия нам Небесного, мол, не будет. Но мы ведь едины! – попробуй-ка там разыщи в едином котле, кто венчан, а кто – не венчан, и я никогда не желаю сторонних мужчин, как он, говорит, не желает сторонних женщин.

Душа нараспашку, над шапкой – щербатый нимб, – такой он, мой дивный, мой светлый, – за мной, гриппозной, придёт; или я, не дождавшись, скользну за ним: мне, право, без разницы – лишь бы не слишком поздно. Вдвоём, вне подлунных условностей и широт, мы вылупимся птенцами и станем – где-то в раю, как Адам и Ева наоборот – глядеть друг на друга, не зная, что мы – одеты.

(с)

Им смешны лады, которые мы берём,
и усердие, с которым мы ноты тянем.
Они пахнут мандарином и имбирём,
эти девочки с ухоженными ногтями.

Эти девочки лягаются и орут,
эти девочки наращивают свой панцирь,
и со временем сквозь липовую кору –
не пробиться к ним и не проколупаться.

Зло и мастерски они причиняют боль,
нападая на таких же борзых, кусачих –
эти девочки с изломанною судьбой,
эти воины за право носить Версаче.

Их трофеи прибегают, как псы, лакать,
как лекарство, как панацею от лютой скверны –
наши души, полные мёда и молока,
бескорыстные, присягающие на верность.

Эти девочки в один из похожих дней
оглянутся вдруг и поймут, что – гнезда не свили.
Эти девочки всё красивее и бедней.

Право, пусть бы лучше уродливей, - но счастливей.

(с)

Говорили – плачь, как другие девочки, пой, как другие девочки – тоненьким голосочком, русалочкой на дубу. Дружи, как другие девочки, дрожи, как другие девочки – и умрёшь, как другие девочки – прикусив губу. Будь, говорили, слабенькой, будь, говорили, сладенькой, будь, говорили, нежною – хитростью всё бери. Будь, говорили, лёгонькой, будь, говорили, мяконькой, будь, говорили шёлковой, бархатной изнутри.

Где ж они, эти девочки, эти демоны в рюшечках, боги в розовых бантиках, шёлковых лепестках? Прячутся, что ли, девочки, плюшевые игрушечки, ящерками в пустынях сахарного песка?

Да вот же они, эти девочки – якшаются, с кем ни попадя – с любым, кто сколь-нибудь опытен (но первыми не звонят!) Язвительны эти девочки - ранят острыми шпильками, но любят – мечтать, сюсюкаться, котёночков и свинят.

(с)

Самый ласковый, самый пронзительный дождь на земле
Никогда не коснётся рукою задумчивых крыш.
В городе, верном молчанию, помнится лишь
Стылая синь пересохших небес в октябре.

Жизнь, из которой солёная нежность к тебе
Просто уходит, седой тишиною звеня,
Руслом сужаясь, мелеет, и, день ото дня,
Тени деревьев над нею длинней и длинней.

Сердце закутав в привычек прохладный туман,
Чтобы от трения не приключилось огня,
Осени грошик – ни выбросить, ни разменять –
Прячу поглубже во внутренний левый карман…

(с)

http://www.annaladoshkina.com/2003/08/blog-post_18.html

улизнёшь ли улиткой, с ладони моей скользнёшь ли –
в голубые поля тюльпанные, пленником ила
на дно головной боли, в белые лилии.
но слово – лишь слепок со смысла, не более, милый.

не более, милый, чем льдинка в холодных пальцах,
ослепительных нитей клубок на синих коленях
неба, хрустальные лужи – ловушки для солнечных зайцев,
маленьких, тёплых, жёлто-лимонно-весенних.

прильну ли волной прилива к песку... и речной осокой,
чертополохом алым под кожей счастье моё, боль же
моя выживает и бьётся слепой полосатой пчёлкой...
но слово – лишь голоса слиток, любимый, не больше.

(с)

http://www.stihi.ru/poems/2003/03/13-1300.html

Идея найдена у ИОНА.

Фраза дня

Фраза дня для вас, i: Чтобы счастливо жить с мужчиной, нужно хорошо его понимать и немного любить.

Юзернэйм: Тесты на Libo.Ru

Чего именно не хватает-то?..