Хозяйка сидит в кресле-качалке с ногами, кутается в плед. Цедит из рюмки по капле малиновый ликер. Отводит с лица пряди волос, смотрит в камин. Блики огня пляшут на её руках, откражаются от рюмки, соскальзывают по крупным тяжёлым кудрями, окрашивая светло-русый в рыже-золотой. Сегодня четверг. Непросто.

Временами пламя в камине начинает потрескивать, и тогда она хмурит тёмные брови, во взгляд возвращается осмысленность.

За стойкой Телль. Телль за стойкой уже целый день. Она непривычно молчалива, они даже не переругиваются, как обычно, с Эндрю, и не смеются с Луи. Луи сидит у кресла хозяйки, легко дышит холодным дыханием на её пальцы, но они всё равно горят. Хозяйку знобит, она больна. Но она справляется. Вздохнув и залпом допив остатки ликера, она встаёт.

- Эндрю! - может, её голос и не так звонкий, как обычно, но в нём звучит весёлая зелёная злость, и это главное. Эндрю, расправив драную юбку по моде пятидесятых, поднимается со ступенек лестницы, где провела весь день.

- Я тебя внимательно?

- Эй, это моя фраза! - смеётся хозяйка, убирая волосы за уши и закалывая шпильками. Она снова опускает рукава светлого платья, оправляет передник. - Быстро тащи мне печатную машинку из номера люкс. Луи, ты, будь так добр, перестели постель, протри пыль, вымой пол - короче, комната должна быть чистой, ты это понял?

- Госпожа, вас трудно было не понять, - флегматично отзывается Луи. Он сух и затянут в костюм, но хозяйке наплевать, это её гостиница, это она решает, Луи уйдёт только лишь в субботу, а сейчас четверг, и извольте слушаться, месье!

- Телль... я встану за стойку. Потерпи ещё немного, осталось совсем чуть-чуть, я справилась с собой, и это главное, дорогая. Ты можешь сегодня уйти хоть на всю ночь, мне не жалко. Но пока...

И начинается.