Это цитата сообщения Хаэль_МакРори Оригинальное сообщение

В последние дни мои сны похожи на мешок с сухими листьями. Там темно и листья шуршат: ш-ш-ш. А вдруг где-то в штате Коннектикут за сараем валяется мешок с листьями, и ему снятся мои сны? Вопрос о возможности сновидений у мешков с листьями – излишний. Ещё как возможны.
Сухие листья не видят цветных снов – сентябрьские цвета утекают с листьев в землю, остаются пыльные оттенки, рваные серые контуры, блёклость во всех видах. А из впитанных землёй золотых красок весной вырастут одуванчики.
Когда-нибудь мешок из-за сарая в Коннектикуте забросят в костёр, превратив всё его содержимое – листья, сны, шуршание – в дым. В небе какое-то время будет пахнуть сухими листьями, а у пролетающих птиц будет чесаться нос…

Если мешок с листьями не сожгут, то его обязательно утащит малый народец и будет до Рождества расплачиваться зачарованными листьями с окрестными фермерами.

болею. полный конец обеда... я сейчас мешок с сухими листьями и красным горлом)

Хозяйка сидит в кресле-качалке с ногами, кутается в плед. Цедит из рюмки по капле малиновый ликер. Отводит с лица пряди волос, смотрит в камин. Блики огня пляшут на её руках, откражаются от рюмки, соскальзывают по крупным тяжёлым кудрями, окрашивая светло-русый в рыже-золотой. Сегодня четверг. Непросто.

Временами пламя в камине начинает потрескивать, и тогда она хмурит тёмные брови, во взгляд возвращается осмысленность.

За стойкой Телль. Телль за стойкой уже целый день. Она непривычно молчалива, они даже не переругиваются, как обычно, с Эндрю, и не смеются с Луи. Луи сидит у кресла хозяйки, легко дышит холодным дыханием на её пальцы, но они всё равно горят. Хозяйку знобит, она больна. Но она справляется. Вздохнув и залпом допив остатки ликера, она встаёт.

- Эндрю! - может, её голос и не так звонкий, как обычно, но в нём звучит весёлая зелёная злость, и это главное. Эндрю, расправив драную юбку по моде пятидесятых, поднимается со ступенек лестницы, где провела весь день.

- Я тебя внимательно?

- Эй, это моя фраза! - смеётся хозяйка, убирая волосы за уши и закалывая шпильками. Она снова опускает рукава светлого платья, оправляет передник. - Быстро тащи мне печатную машинку из номера люкс. Луи, ты, будь так добр, перестели постель, протри пыль, вымой пол - короче, комната должна быть чистой, ты это понял?

- Госпожа, вас трудно было не понять, - флегматично отзывается Луи. Он сух и затянут в костюм, но хозяйке наплевать, это её гостиница, это она решает, Луи уйдёт только лишь в субботу, а сейчас четверг, и извольте слушаться, месье!

- Телль... я встану за стойку. Потерпи ещё немного, осталось совсем чуть-чуть, я справилась с собой, и это главное, дорогая. Ты можешь сегодня уйти хоть на всю ночь, мне не жалко. Но пока...

И начинается.

Телль напевает какой-то милый неназойливый популярный мотивчик, дирижируя оркестром из прозрачных бутылок. Бутылки звенят, подпевая. Приезжает Нимиро, сегодня приезжает Нимиро.

Итали рисует лондонское небо, дождь и автомобиль, одиноко едущий куда-то вдаль по шоссе. Итали понятия не имеет, кто там, о чем они говорят и куда едут, она просто рисует их, ведь под утро ненароком подсмотрела хозяйкин сон и теперь думает, как бы ей выразить все эмоции. Беда только в том, что Итали уверена - в этом автомобиле едет Нимиро, никто ведь не знает, как она приезжает, но Итали ошибается, о да, Итали ошибается, Нимиро не ездит на машинах, она приезжает, как и все - на трамвае. Хотя Нимиро была сегодня в Лондоне, да, и хозяйка была там недолго, совсем чуть-чуть, только на географической карте в кабинете и в метро.

Гордость Стеллы сегодня имеет полное право быть, сегодня такой дурацкий день, когда все-все имеют полное право, кроме тех, кто имеет его обычно, и гордость горделиво вертится перед зеркалом, разглядывая новую шляпку, думая, что Стелла, вероятно, совсем неплоха в ней, но такой уж это, гордостин, день.

Хозяйка сегодня в потёртых джинсах, оранжевой рубашке и на носу у неё очки, она сидит за стойкой, уронив голову на руки, и смотрит в незажённый камин. Ей чудятся огонь и всполохи, но ни огня, ни всполохов нет - Луи забыл разжечь камин сегодня вечером. Луи в последнее время забывает слишком многое, зато Джастин слишком многое успевает, и они дополняют друг друга. И это верно. Потому что скоро Луи покинет "Венский Лес". О нём на память останутся только кружевная рубашка, цилиндр, детская кукла и чёрно-белые фильмы, которые всё равно никому и никогда не посмотреть. Это всё ещё не сейчас, а позже, но хозяйка знает заранее. И правда, Луи больше нечего делать здесь. Луи давно пора в его любимое лето, в Новый Орлеан, туда, где он ещё может всё изменить. Отсюда все уходят туда, где они ещё могут что-то изменить.

Сегодня приезжает Нимиро, насквозь пропахшая дымом. Она везёт с собой печатную машинку - им предстоит записать историю, которой, наверное, никогда не было. Но даже если её не было, её стоило бы выдумать - именно этим они и должны заняться.

И тихо-тихо. Совсем ничего не слышно, только капель с крышь так ласково - бэнь!бэнь! В Городе - его высочество апрель. Он идёт по пустынным переулкам, светлый плащ - чуть ниже колен, ботинки добротные, шаги от них мягкие, словно мостовая становится губкой. Апрель идёт мимо, но капель все равно начинает бенькать.

Хозяйка протирает бокалы отточенными взамахами кисти. Весной вообще приятно мыть стеклянную посуду и окна. Это даёт некое6 незыблемое ощущение спокойствия. Уверенности в том, что всё идёт своим чередом. У Эндрю по воскресеньям выходной, и Хозяйке приходится самой справляться со всей работой. Но это совсем не сложно. Апрель же. В апреле жить как-то легче. Светлее жить. Поэтому, когда Хозяйке нужен отпуск, она уходит в свою весну.

Сверху донёсся лёгкий шорох и скрип приоткрываемой двери. Хозяйка делает левой рукой в блокноте пометку - Луи, смазать дверь в комнате номер восемь - и с лёгкой неприязнью осознаёт, что апрель больше не принадлежит ей одной. Стараясь не наступить на расшатанные половицы, кто-то осторожно подходит к лестнице. Кто-то вдруг оказывается Джастином, что довольно забавно. Апрельский мальчик приходит в апреле, все, как и должно быть.

Джастин печален, и это просто прекрасно. До этого момента он был убийственно равнодушен. Хозяйка улыбаетс яи показывает ему на место рядом с собой - мол, чего спустился, работай тогда, давай, работай, может, полегче станет.

В гостинице новая постоялица - долгожданная, но с трудом полученная Кламзи. Ах, до чего дивное время этот апрель.

- Господа, мне очень жаль, - заявила хозяйка с порога, отряхивая запылившиеся полы черного плаща, - Мне очень жаль, господа, но сегодня будет солнечно.

Хозяйка расстроена также и тем, что нигде, ни в одной библиотеке, ни в одном нотном магазинчике нет в наличии "Апассионаты", а это огорчает Луи. Когда что-нибудь огорчает Луи, он идет на охоту. Ох, негоже его огорчать, ох, негоже. Итали машет рукой и фыркает, откинувшись на спинку кресла-качалки. Её не пугает солнце. Когда солнце - она счастлива. Она пьет молоко.

А Хозяйка пьяна досыта чужой болью. Как ей непросто, бедненькой. Всем больно, а ей хорошо. Но это тоже был её выбор. Эндрю ушла в город, Скалли здесь, в столовой, пьет красный лимонад, заедая его баварскими булочками. Сигнатюр попросила в комнату холст и краски, что ж, всегда пожалуйста.

Из комнаты мальчиков не доносится ни слова, однако к вечеру, когда Хозяйка встряхивает светлые занавески на гостиничном окне и, наконец, перестаёт грустно улыбаться, вниз спускается Джастин. Он несёт поднос и пустые бокалы. Хозяйка хмурится - этим всем должен был заниматься Луи, но Луи сидит в своей комнате и пока не просыпался - крышка гроба плотно закрыта. Что ж, пора привыкать, а то Поль-маленький француз снова наведается сюда и заберёт Итали. Её право.

Джастин встрёпан и слишком задумчив, но это никого не касается.

Сегодня в гостинице чуть не поселился некто Джек с зажатой под мышкой джинсовой рубашкой с пятнами крови. Но не сложилось.

Это цитата сообщения Нимиро Оригинальное сообщение

Фантазия Гаррета на стихотворение Р. Рождественского «Бессонница 90-х»
Написано им около полугода назад... но меня до сих пор плющит.

Двадцатый по счёту;
кровавый;
придумавший терроризм,
коммунизм и так далее;
говорящий – всегда об этом;
танцующий - рок-н-ролл;
обожающий оперетту
и класть ноги на стол;
научивший сдавать
отчёты, друзей и карты;
вспоминающий сдержанность,
и одержимый азартом;
любящий помечтать;
ищущий перспективы;
согласный почти на всё, -
только с презервативом;
покупающий мертвые души,
пиво и сигареты;
ждущий электрика,
или же Конца Света;
обитающий по подвалам,
или в роскошной вилле;
видящий всё в масштабе:
амбиция к братской могиле;
немыслимый без свободы,
водки и героина;
всё время читающий Библию
и смотрящий дешёвые фильмы.
Уходя поровнявший
нас на красное чёрное или белое знамя;

Двадцатый ушёл.
Что же будет со всеми нами?

В гостинице сегодня двое новых постояльцев. Они пришли ближе к вечеру. У них с собой на двоих - лишь пистолеты и сигареты. Они оба мертвы, поэтому Луи при виде их чуть печально улыбается своим мыслям. Хозяйка делает знак Телль, и та бегом бежит готовить комнату, а сама направляется к дверям. Она не смешлива, как обычно бывает с ней при виде новых посетителей, о нет, совсем нет. Она до зуда в кончиках пальцев серьёзна, она поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони по щеке того, что повыше, стирая капли воды. Но на улице нет дождя, откуда вода? Все просто - тот, что повыше - это Ричард. Он разбился о скалы. На красной кожаной куртке царапины, и он, смущенно ухмыльнувшись, протягивает её Луи - о, Луи знает, что с ней сделать, красный - его цвет. Ричард ничуть не стесняется происходящего, он не растерян и не боится, он смело смотрит хозяйке в глаза и снова ухмыляется. Но та серьёзна. Она переводит взгляд на второго. Второго зовут Джастин, и у него волосы цвета масла грецкого ореха. Тот, второй, не ухмыляется. Он плачет. Он погиб в газовой камере одной из американских тюрем, и с тех пор боится дышать.

Эти двое - что маски в театральной постановке, у одного уголки губ вниз, у другого вверх, и оба совершенны только тогда, когда рядом. Что они делают здесь? Ах, да они и сами не знают, но их угораздило присниться Эндрю, и тем самым они получили свой второй шанс. Хозяйка надеется, что больше они не будут делать глупостей. Хозяйка надеется, что они уже убили достаточно.

Хозяйка быстро достает из серванта бокалы, наполняет их почти доверху зелёным абсентом из бутылки через сахар и ставит на поднос. Хозяйка хочет, чтобы они напились допьяна. И чтобы хоть раз в жизни друг другу правду сказали. Хоть чуть-чуть. Не убивайте больше Оливию, мальчики. Вы же прекрасно знаете, что вместо Оливии убиваете друг друга. Как Хозяйка пафосна сегодня, это надо лечить. И она лечит - допивает абсент через горлышко. Ей снова легко, и она достает свечи со спичками. Ричарду придётся отвыкать от машины. Джастину придётся отвыкать от лэптопа.

Придётся привыкать друг к другу и к "Венскому лесу". Ну что же тут поделать... Такой день сегодня необыкновенный. Пятница. По пятницам хозяйка изменяет своим принципам - покупает яблоки для Эндрю и прислушивается к тому, что происходит в номерах.

Ох, а всё эти люди. Хозяйка вскрыла коробку с шоколадными конфетами, налила себе большую кружку малинового чаю, забралась на подоконник с ногами и что-то усиленно набирает на пишущей машинке. Приезды Нимиро всегда действовали на неё угнетающе - она тоже начинала страдать тяжелой формой словесного графоманства. Теперь вот она набирает роман.

За окном - снег мокрыми хлопьями, сегодня в Городе неожиданно наступил январь, вероятно, виновата Телль с её ночными прогулками, а может, Маркус наступил не туда, хотя вполне вероятно также, что тут всё дело в том, что Поль опять порвал провода, когда пугал прохожих скоростью полёта. Впрочем, насчёт Поля следует спрашивать Итали.

Итали рисует черной тушью на желтых обоях своей комнаты слоников и релаксирует. Дробный, сумасшедший, заходящийся в предсмертном хрипе стук печатной машинки несётся одновременно снизу, из гостиной, и сверху, из номера люкс.

Хозяйка и Нимиро того стоят.

Хозяйка кутается в кусачий шарф и печально чихает. Луи, сидя рядом на столе, ехидно помечает каждый новый чих красным крестиком в блокноте. Луи ехиден. Луи куртуазно красив. Он уникален, и хозяйка ценит это. Тёмные волосы Луи рассыпаны шелковым полотном по его угловатым плечам, батистовая рубашка аккуратно собирается в складки у локтей, в его глазах легкий отблеск безумия, и хозяйка ценит это. Его черные брюки - без стрелок, однако настолько невесома их ткань, что струится вниз легко, без препятствий. И хозяйка ценит это. Луи - это много-много слоев элегантных словесных кружев, это зелёные глаза с поволокой и тонкие белые руки.

Жалко только, что Луи давно умер. Он сам уже научился об этом не жалеть, но хозяйке больно подумать о том, что он никогда не узнает вкуса шоколада. Ведь Луи может чувствовать только один вкус. Ах, до чего жалко.

Когда-то, когда "Венский Лес" был почти пуст, потому что стояло лето, Луи здесь прятался от беспощадного солнца. А теперь, осенью, в самом начале ноября, он перебирает своими тонкими пальцами старые страницы книг, играет по утрам на фортепиано и лечит хозяйку, когда она больна.

А хозяйка простудилась, такие вот дела. Ночью на крышах сыро, а она совсем не кошка. И иногда это сильно огорчает. Эндрю укутала его клетчатым шарфом, а Луи пытается помочь ей иронией, глупый. Но на самом деле - умный. Он даже поумнее хозяйки. Только он ещё маленький совсем, ему любовь нужна... Хозяйка в этом плане бесперспективна, она любовь не забирает и не дает. Для таких целей нужна как минимум Итали, но у неё депресии и нервные смеховые всплески.

Поэтому Луи рисует в блокноте красные крестики.

День совсем не солнечный, скорее даже наоборот, пасмурный. Но оно и к лучшему, ведь в солнечные дни Хозяйка не может вести дела - она отвлекается, рассеянно гладит солнечные лучи кончиками пальцев, рисует акварелью в альбоме незнакомых людей и рассматривает старые фотографии. Правда, Итали в такие дни совсем не хочет курить, и это тоже замечательно, но излишки энергии обычно оборачиваются для неё слезами - пусть уж лучше с пачкой сигарет. Однако день - не солнечный.

Эндрю накрыла завтрак совсем рано, как только рассвело. Бело-голубая шелковая скатерть, сервиз на двоих, блюда, тарелки, чашки. Сегодня на завтрак - пшеничные булочки с пармезаном, яичница-глазунья, манная каша пополам с малиновым вареньем и апельсиновый сок.

В меню кафе, помимо завтрака для новых постояльцев, которого вполне хватит на кого-нибудь ещё - кофе Борджиа, рулетики с маком и - главное блюдо дня - запеченное в духовке мясо.

Завтра приезжает Нимиро, а уж к ней-то у Хозяйки особое отношение. Поэтому она улыбается, протирая стаканы. Она знает, что сегодня кто-нибудь ещё наведается в "Венский Лес".

Но где же Скалли?

Сегодня в городе туман и дождь. Телль снова куда-то запропастилась, вероятно, они с Эндрю пошли гулять по переулкам и зашли не туда. Везучие. Вы можете попытаться их догнать.

Итали сидит в кресле-качалке у камина, дует на обижгающе-горячий чай и ворчливо жалуется на погоду. В такую погоду у Итали всегда болит голова.

Хозяйка стоит у окна и смотрит на медленно сползающие капли воды. Они понемногу собираются в одну большую каплю и падают вниз с легким плюхом. Хозяйке хорошо, у неё есть плед и кофе с корицей.

Сегодня в баре готовят кофе с корицей, чай с лимоном, пирожные из самого настоящего снега и карамели и - главное блюдо дня - уха из красной рыбы.

Сегодня, чтобы получить что-то из меню, нужно всего лишь показать хозяйке крыши. Она любит смотреть на крыши, когда идёт дождь.

Дождевики - в синем шкафу на второй полке, зонтики - у дверей в большой корзине, свечи - где обычно, за стойкой, спички там же, на добавочной полочке. Если вам будет холодно, обращайтесь прямо ко мне - мы подбросим дров в топку.

Пахнет ухой... Уютно.

Вообще-то я живу совсем в другом месте. Но так уж вышло. Это - новая резиденция гостиницы "Венский лес". Присаживайтесь поудобнее, подходите к стойке и получите ключи. Номер люкс всегда занят по средам, а в душе можно мыться по полчаса утром и вечером. А ещё - номер 17 с видом на Сиреневую улицу не бывает свободен. И последнее - меня всегда можно найти за первой же дверью, куда вы постучитесь.