Хозяйка прислушивается к происходящему в желтой комнате со слониками.

Итали что-то задумчиво напевает себе под нос, доносится слабый шорох пера - наверное, она опять что-то записывает в разноцветном блокноте. С тех самых пор, как Итали пришла сюда, она вечно что-то записывает или рисует, видимо, ей так удобнее выражать свои эмоции. Вот она случайно, увлекшись, изобразила на краю страницы три очаровательно-уродливых цветка и ругнулась. Итали весела и легкомысленна сегодня вечером, потому что Ми подарила ей новый мольберт. И это слава богу, потому как рисовать на обоях надоест кому угодно. Но слушать напевное "Поль-поль, маленький француз" надоест кому угодно.

Хозяйка торжественно вручила Эндрю зелёное сочное яблоко и прислушивается к происходящему в комнате Луи.

Луи плачет, несчастный мальчик. Дверь в его комнату осторожно приоткрывается, и туда проскальзывает Телль.

- Ну что ты, глупый. Хочешь яблочного сока?

- Нет. Ты забыла - я не пью яблочный сок. Я вообще ничего не пью, кроме... О, святая Мария Магдалена. Спасите. Опять он.

- Кто?

- Он. Он приходит ночами и смотрит, понимаешь, он смотрит, я не хочу, чтобы он смотрел, а он смотрит, пакость такая, и я его боюсь.

- Сам же виноват. Не жалуйся, дорогой. Выпей лучше яблочного сока. И поправь, наконец, рубашку - так кружева сомнутся, а гладить их - весьма сомнительное удовольствие.

- Тебе клинит на сочетании "сомн"?

- Меня никогда не клинит. Просто... звучит красиво. И вообще, кто бы говорил. "Мария Магдалена", - фырканье.

- Ты не понимаешь, да? Иди, Телль, иди, милая. Оставь меня одного.

- Ах Луи, дурачок, да ведь если я тебя оставлю, ты попробуешь исчезнуть. А мне это ну совсем ни капельки не нужно. Выпей соку.

Хозяйка грустно улыбается и мысленно пропускает несколько комнат - Скалли гуляет, захватив с собой восемь зонтиков, Сигнатюр как всегда непонятно где находится, то ли справа, то ли слева, а в комнату к Стелле ей и не заглянуть - там под дверью лежит, клубочком свернувшись, гордость и ни-ко-го не пускает близко. Делать нечего. Приходится отправляться к новеньким мальчикам. Собственно, этого она и хотела уже очень давно.

- Сядь, пожалуйста. Меня раздражает это твое вечное мельтешение перед глазами.

- Раньше оно тебя не раздражало, - скрип пружин, прогнувшихся под весом чьего-то тела.

- Оно меня и раньше раздражало. Но раньше я был готов с этим мириться, а теперь нет. Вот и вся разница.

- Что-то изменилось?

- Ничего особенного. Кроме того, что из-за тебя меня убили. А так все хорошо.

- Подумаешь, убили его. Я вот сам умер. Из-за тебя, прикинь? Судьба у нас такая, Бонапарт.

- Не называй меня, как Лиза. Ты не Лиза.

- Ну так и ты, собственно, не Бонапарт. Сядь, пожалуйста. Стоишь тут как столб. Радоваться надо, что у нас есть шанс.

- Ты называешь это шансом? Ты что, хочешь, как тот вампир, который теперь у неё на побегушках? Она же хитрая, это девочка за стойкой. Мы ещё все под её дудку плясать будем и сами не заметим.

- Эй, по-моему, у тебя паранойя, мальчик мой. Угомонись. Мне она показалась обаятельной.

- Зло всегда обаятельно, Ричард. Уж кто-кто, а ты бы должен это прекрасно знать.

- Я не зло... Я так. Играюсь.

- Доигрался, поздравляю. Какого черта нам дали одну комнату на двоих? Я не стану здесь ночевать, само твое присутствие здесь меня просто бесит. Я тебя ненавижу.

- Смею заверить, я к тебе тоже не питаю особой любви, - огрызнувшись, - И вообще, радуйся, что хоть кроватей две. С неё станется.

- И на том спасибо, - язвительно.

Пауза. Молчание, шорох расстегиваемой рубашки, звук, с которым расшнуровывают ботинки.

- Эй, ты что это делаешь?

- Раздеваюсь.

- Какого хрена?

- Да уж не тебя соблазнять, не надейся. Спать буду.

- Семь часов вечера. Джастин, ты в своем уме?

- Я уже довольно продолжительное время не в своём уме, а рядом с тобой становлюсь довольно агрессивным.

- Слушай, ты это...

- Да-да?

- Ты прости меня за Лизу. Правда. Я не нарочно. Я просто хотел тебе показать, кто она на самом деле. Она обычная шлюха, понимаешь? Обычная. Даже не интересная совсем.

- Какого хрена ты тогда с ней спал, раз она совсем не интересная? - язвительно.

- Ну а с кем мне было спать?

Пауза.

- Ладно, закроем тему. Я выключаю... черт. Я гашу свечи.

- Не надо, мы ещё не закончили.

- Лучше бы и не начинали! Заткнись или выйди из моей комнаты. Я устал и хочу спать.

- После смерти отоспишься.

- А сейчас что? По-моему, то самое "после смерти". Все ложись уже.

- Я не могу.

- Совесть мучает, да? - ехидно.

- Нет. Просто на моей кровати нет матраса, - спокойно, - Видимо, забыли положить. Трудно спать на пружинах, не находишь.

- А вообще, почему это у нас кровати тюремные? Я, когда шли сюда, заглянул в комнату этого вампирчика - дворец прямо какой-то. Особенно по сравнению с этим вот убожеством.

- Да ладно, заткнись, какие были, те и дали. Двигайся.

- Что?! Ты что, собираешься спать на моей кровати?

- В принципе, если хочешь, я могу поиграть на тромбоне. Но тут нигде нет тромбона, вот жалость-то. Двигайся, я кому сказал.

Шорох, скрип пружин, недовольные приглушенные возгласы.

- Ты лежишь на моей руке.

- Это моя рука.

- Третья?

- Ой, черт. Извини.

- И убери свои волосы от моего рта. Сколько ты на них сегодня геля вымазал?

- Прекрати, хорошо? Я же молчу про место, где находится твое колено.

- Может, ты извращенец.

- Почему "может"?

- Слушай, я тебя очень прошу - адвай сейчас успокоимся и уснем.

- А что потом, Джастин? - тихо.

- Телль, - шепнула хозяйка, когда та, держа в руке неизменный стакан с яблочным соком, спустилась по лестнице вниз, - Ты что, дала им один матрац?

- А что тебя не устраивает? - ухмыльнуляется нахалка, прислонившись к стенке.

- Меня?! Меня все не устраивает! Они там сейчас передерутся оба, я не для того их сюда вытащила, чтобы они расквасили друг другу носы, - нахмурилась Доктор, вытаскивая из волос шпильку. Русые пряди рассыпались по плечам и бытсро свились в крупные кольца.

- Милые бранятся - только тешатся, - философски заметила Телль, махнув рукой, - Лучше дай мне яблочко.

- Не говори ерунды, - фыркнула хозяйка, чуть покраснев, и кинула Телль единственное красное яблоко на всю корзину, - Они друг друга ненавидят.

- Сейчас - да, ненавидят. Минут через десять это пройдет. Подерутся - поцелуются. Жизнь полосатая, - датчанка, спускается на последние две ступеньки и проходит в гостиную к книжным шкафам, - Где же это было...

- Да что ты вообще несешь? - о, аплодируйте, хозяйка вышла из себя, это можно занести в книгу рекордов Гинесса.

- А что, ты так не считаешь? - ехидно улыбается Телль, - Тогда зачем ты их слушаешь?

- Я... ну... - хозяйка смущена.

- Молчи уже. Выпей сока.

- Я так не могу спать. Ты жаркий.

- А ты труп, я же не возмущаюсь.

- Ты, между прочим, тоже труп. Если кто забыл. Уйди с моей кровати.

- Пошел ты.

- Это ты ещё на меня злишься? Ты нас заложил, из-за тебя мы оба здесь, приснились на свою голову этой пергидролевой блондинке, как её там... Эндрю, что ли. И ещё я у него виноват?

- Я нас заложил? Это ты первый натрепал всякой чуши Сэму! Я молчал, понимаешь, молчал, хотя они пытались меня расколоть, но я молчал, идиот. Зачем молчал, дурак...

- Не ври.

- Я никогда тебе не вру.

- А Лиза?

- А вот моя личная жизнь тебя не касается.

- Ты так думаешь? Хм... может, и впрямь. Но... Постой, ты что, серьёзно ничего не сказал Кэсси?

- У меня хватило совести. Я же обещал тебе.

- Э... Ну.

- Видишь, так что это ты виноват.

- Я спасал твою драгоценную шкуру и разбился насмерть. Это тебе ни о чем не говорит?

- Во-первых, у меня есть опасение, что ты спасал свою драгоценную шкуру. Бог знает, что бы ты сделал, если бы упала она. Вернулся бы, наверное, и пристрелил меня.

- А нечего было её защищать. И, опять же, Лиза... тебе никогда не приходило в голову, как это может быть больно?

- О, представь, приходило. Ты был моим единственным другом, Рич. И сделал все, чтобы это перестало быть так.

- Прекрати пафос, малыш. И не называй меня так.

- Это ты меня так не называй. Ты бесишь меня, понял?

- О, нас всегда бесят те, кого мы любим.

- Не обольщайся.

"Милый Эндрю, я куплю тебе ещё яблок, но пусть тебе снятся другие сны." - Просит хозяйка.

Ах увы, Сигнатюр, увы, Эндрю уже увидела их, и теперь они будут здесь жить. Но я рада за них - по крайней мере, теперь мы будем пытаться вернуть в гостиницу накал страстей, а это иногда очень даже полезно. Вот только жалко мне их, обоих жалко до безумия, а сделать ничего не могу - сами должны выпутываться. Ах увы, Сигнатюр, я просто в растерянности - что же мне теперь делать?

- Эй, Джастин... Ты спишь?

Тишина.

- Спит. Вот ведь черт... - скрип пружин, - Что же мне с тобой делать теперь, Джастин? Вроде бы уничтожить тебя я не могу. Да и не хочу, откровенно говоря. Но за что ты так меня ненавидишь?

Тишина.

- Я понимаю, конечно, он расстроился из-за Лизы. Да и вообще, временами я веду себя, как последняя тварь, это да. Но я же не со зла. Джастин, придурок, ты что, не понимаешь, что я просто такой человек? Мы все разные. Ты тоже не подарочек.

Тишина.

- Нет, ну как он может спать? Я теперь, кажется, вообще спать не смогу. Дура эта блондинка, как и все блондинки. Лучше бы я умер.

Тишина.

- Прости меня, а?..

Тишина.

- Ведь я правда, честное слово, самое мое честное - очень все это ценил. Ты не веришь? Не верь... Я к тебе каждый вечер приезжал. Это что, по-твоему, доказательство моей к тебе неприязни?

Ти
ши
на.

- Жалко, что я не умею говорить жалостливые речи.

- Не ври, умеешь. Я тебя простил.