В колонках играет - тишина
Настроение сейчас - хорошее почти

Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
К любым чертям с матерями катись
любая бумажка. Но эту...
По длинному фронту купе и кают
чиновник учтивый движется.
Сдают паспорта, и я сдаю
мою пурпурную книжицу.
К одним паспортам - улыбка у рта.
К другим - отношение плевое.
С почтеньем берут, например, паспорта
с двухспальным английским левою.
Глазами доброго дядю выев,
не переставая кланяться,
берут, как будто берут чаевые,
паспорт американца.
На польский - глядят, как в афишу коза.
На польский - выпяливают глаза
в тугой полицейской слоновости -
откуда, мол, и что это за
географические новости?
И не повернув головы кочан
и чувств никаких не изведав,
берут, не моргнув, паспорта датчан
и разных прочих шведов.
И вдруг, как будто ожогом, рот
скривило господину.
Это господин чиновник берет
мою краснокожую паспортину.
Берет - как бомбу, берет - как ежа,
как бритву обоюдоострую,
берет, как гремучую в 20 жал
змею двухметроворостую.
Моргнул многозначаще глаз носильщика,
хоть вещи снесет задаром вам.
Жандарм вопросительно смотрит на сыщика,
сыщик на жандарма.
С каким наслажденьем жандармской кастой
я был бы исхлестан и распят
за то, что в руках у меня молоткастый,
серпастый советский паспорт.
Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
К любым чертям с матерями катись
любая бумажка. Но эту...
Я достаю из широких штанин
дубликатом бесценного груза.
Читайте, завидуйте, я - гражданин
Советского Союза.

1929