[465x699]«На вокзале так трудно поверить в то, что где-то идут поезда…»

После этой фразы и писать нечего, моя дорогая. Угольки льда тихо соскользнут по щекам из глаз, по забытым и затянутым годами вздохам. Ты сколько угодно можешь говорить, что солнце встаёт на рассвете, но я смотрю в тьму, и вижу в ней линии жизни. Линии, порою путающие наши ноги, линии, по которым проложена дорога вперёд.

Без ночи я не чувствовал бы, что ещё за кого-то могу сгореть, без тьмы, я не видел бы конца дня, не жил бы надеждами завтрашних дней. Мы с тобой давно расплескалась по мелочам, наверное, по мелочам, а оставшиеся иссохшие скелеты лишь говорят о хроническом взрослении, а календарях, из которых вырывают листы.

Я поставлю рядом со своей могилой памятник времени и напишу на нём слово «всегда». Лучше вовремя, чем никогда. Я не встречал много людей, которые могли бы разорвать календарь – толстый календарь из «нашего общего» прошлого, в котором 366 листов – одним махом.

В жизни так трудно поверить, что где-то кто-то живёт. А не убивает время, день за днём – как часы висельника, которые отстукивают каждому свой приговор. Не мы ли будем жить вечно? Не потому ли, что завтра умрём? Как жить, если завтра умрёшь? Как делать, если всем руководит трусость? Как говорить, если с собою правдив? Как говорить, если в твоих словах не слышат иронии?

Вся жизнь прочерчена – надо её лишь читать, морщинки возле глаз и рта, изгибы волн, тучные формы облаков – лишь научиться понимать, и жизнь обретает совсем другое лицо. Но сложнее становится с теми, для кого прикосновение руки – лишь прикосновение руки.

Декаданс заменить на увядание, а религию – на любовь. Обрисовать всё цветочным фоном. Добиться какой-то альтернативы происходящему за нашими глазами? Или перестать вестись на провокации внешнего мира и полностью его игнорировать, живя своим.

Моя ночь уходят корнями к XIX веку, к веку, когда мир полностью открылся, а то, что происходит сегодня – догорает – зародилось. К истокам. К моменту, когда XX век мог пойти в любом направлении, стать совершенно другим – ещё более жестоким или первым веком без войн. Тогда мир был совсем другим, тогда ещё потешались над старыми ценностями. Тогда люди умели шутить, потому что кто-то ещё признавал мораль и церковь. Теперь шуток нет, мы просто иногда смеёмся над правдой.

… и наивностью.