Настроение сейчас - свертывание крови

Ничего не произойдет, когда небо поет догорая закатным костром милую песню о том, чего не было. Ведь ничего уже не произойдет? Ничего страшного, ничего подлого, ничего обременительного, ничего что комком в области гортани. И пусть что и ничего хорошего, притягательного, смазмами сердечными и лавиной чувств. Ничего. Пусть, что ничего. Старый музыкант играет на губной гармошке мелодию о том чего не было, знаете как может звучать то чего не было? Как угодно. Да как угодно... Можно думать как бы все было, если бы было не так как сейчас. Старый музыкант знает. Он прожил жизнь. Его вельветовые штаны заляпаны грязью, в его шляпе торчит перо куропатки. Он стоит и ему ужасно холодно, нелепо двигаются руки, скользя по губной гармошке. Он выглядит, как слепец. Он знает, что никогда не прозреет. Он ни о чем не жалеет. Он уже не может ничего изменить. Он просто играет на губной гармошке песню о том, чего не было.


Миловидная девушка выходит из лифта, на ней белоснежный плащ и в руках ключ от машины. Невидимый никому ключ от серебристой мечты, которой нет. Ни во дворе, ни в гараже, ни на том перекрестке,ни в соседнем городе -ее вообще нет. Девушка садится в пропахвшую людьми электричку и мечтает о том, чего нет. Как может выглядеть то, чего нет? Нет пока, сейчас, в данную минуту... Оно выглядит так, как выглядит вожделение в микроскоп. Оно призывно зовет и стонет, оно манит, оно заставляет замыкать в голове каналы именно на своей волне. Девушка едет и ее белоснежный плащ покрывается неявной пылью. Такой пылью, которая берется из ниоткуда, но оставляет вполне заметные следы. То чего нет сейчас – белое на черном.

Маленький трогательный ребенок засыпая представляет себе огромный корабль и видит себя стоящим на мостике. Он капитан, он бесстрашный мореход. Он засыпает под звук сухого и постоянно сбивающегося папиного голоса. Он представляет, как он отбивает тысячи атак морских пиратов,он представляет, как сам король «Всеяроссийский» вручает ему «орден смелости, орден Спанч Боба, орден веницианского фарфора, орден блика и дельфиньего плавника!» Синие глаза мальчика распахнуты в тусклом свете комнаты, но ему светло от этих фантазий, он никак не может заснуть. Но сон все же из последних сил уводит его в свое царство, где будет настоящая торжественная зала для награждения героев.
Папа тихо выходит из комнаты и идет в спальню. Там у окна стоит его жена. Низко опущенные плечи делают ее фигуру округлой и болезненно-уязвимой. Он молча подходит и обнимает ее. Она уже не плачет. Не чем. Все внутри высохло. Огромная пустыня смерти захватила все. Маленький оазис – сердце все еще существует, но все больше и больше походи на мираж.
«Неужели все? Неужели это все? - спрашивает она так, как не обращаются к людям, так спрашивают только у неба, такими голосами между собой наверняка говорят призраки – Неужели это все....Неужели больше ничего не будет?". И отец сжимает хрупкие плечи, стараясь дать хоть какую-то опору.
Как выглядит, то чего не будет? Оно выглядит как тяжелый стон, как картинки детской рукой, которые размоет дождь октября, оно выглядит так как брошенный котенок,замерзающий на лютом морозе. Оно выглядит прозаично-бессильными - если_бы я мог, могла... почему_именно_он... это_моя_вина. Оно выглядит тысячей опухших глаз, которые часами сморят в одну и ту же точку. Оно выглядит как дар от Бога так и не обнаруженный и не найденный. То чего не будет выглядит, как одна четвертая солнечного круга. То чего не будет – это капитан, так и не дошедший до своего корабля.

[567x567]