Оглядываясь назад, Настя не могла поверить, что учебный год закончился. С другой стороны, ей казалось, что прожиты несколько жизней. Она посмотрела на себя в зеркало, узнавая и не признавая знакомые черты. Не складывались они в привычный образ. Это была уже не та Настя, что прилетела прошлым летом в чужую страну. И чем больше она смотрелась в зеркало, тем четче вырисовывалась там незнакомка. На темной кофточке тоненькая серебрянная цепочка – подарок Мирьям перед отлетом. Юбка куплена в Израиле, и стрижка под каре по здешней моде. Ничего от прежней девушки, кроме имени. Имени? Оно тоже становится чужим. Раньше Настя не понимала, как можно сменить свое имя, теперь же это становилось единственно правильным решением – новый человек в ней требовал, чтоб его звали по-другому.
Узнает ли ее мама? Подруги? Сестра?
Вдруг в комнату медленно вошла Наташа. Выражение ее лица было потеряным и очень странным.
- Что случилось, Натка? – испугалась девушка.
Она ответила без малейшей интонации:
- Мне только что позвонил Йоав.
- Йоав? – Настя не знала, что и думать.
- И сказал, что посчитал нужным сообщить мне... - она говорила еле слышно, - Элихай расстался со своей девушкой.
Она обняла Наташу и поцеловала в щеку:
- А как ты думаешь, почему Йоав позвонил тебе? – лукаво поинтересовалась она. Наташа с пробуждающимся интересом посмотрела на подругу:
- Ты хочешь сказать, что...
- Вот именно.

Ах, как жаль, что у нее сегодня самолет! Наташа улетает только через пять дней, что она еще успеет сделать?
Ей же оставалось только позвонить Олегу. Несмотря на их не очень частые встречи было странно понимать, что общение теперь будет реже и в основном по письмам. Конечно, Настя хотела домой, она очень скучала по родному городу и по маме с сестрой, но уезжать из Израиля ей хотелось все меньше.
Обратный путь показался ей таким коротким, а Израиль – таким маленьким! Олег почему-то не летел с ней, зато Женя и Оля сидели с двух сторон и о чем-то весело болтали. Потом Оля уткнулась в «Сильмариллион», Женя влючила плеер с неприедающейся песней «Я возвращаюсь домой», а Настя смотрела на изнанку облаков, вспоминая весь прошедший год, и виделась ей горящая свечка. «Пока горит свеча, еще можно что-то исправить», вспомнилсь ей слова Орли на прощальной вечеринке. Только что можно и нужно исправлять в ее жизни? Одно она знала точно, только не ясно было, каким будет конечный результат.

«Настюха, привет!
Если б ты знала, как мне не хватает твоей рожицы и твоих комментариев по любому поводу! Потому что как только ты улетела, события начали развиваться. Да, ты правильно подумала! Мне позвонил Элихай!!!
Я думала, умру на месте. Наверно минуты три стояла как дура, не знала, что сказать. А потом начали болтать с ним, слушай, он такой классный! Спросил, когда я улетаю, оказалось, что его друг летит тем же рейсом. Так что мы еще и в аэропорту встретились, погуляли немного. Он мне открытку подарил, ты б е видела, она вся затертая такая, я с ней не расстаюсь.
Теперь сижу дома как на иголках, страшно рада видеть родителей, а с друзьями вообще говорить не о чем. Скучаю по ульпане, девченкам, и по тебе, конечно. Правда, два месяца – это слишком долго?
Пиши мне! И прости за сумбурное письмо...
Целую, Наташа.»

«Настя!
Спасибо тебе огромнейшее за письмо! Я так рад был узнать, что у тебя все в порядке!
А мама не хочет отпускать меня в Израиль. Говорит, что ешива меня портит, что я вернулся странный, хожу все время в кепке (вместо кипы), бормочу что-то непонятное перед едой и отказываюсь кушать сало. Так смешно и грустно немного – как ей это объяснить? Знаешь, мне кажется, что я прилетел на другую планету. Или как воспоминания о прошлой жизни. Вроде бы я знаю, что где должно находится, но хожу по улицам как лунатик. У тебя тоже так? И мне все снилась наша квартира, а теперь я вижу во сне ешиву, молитвы, которые раньше терпеть не мог, ребят наших... Тебя иногда...
Дома все так изменилось, даже не знаю, как это описать. Или это я уже другой?
Как твоя мама? Сестра? Надеюсь, что встретимся на самолете!
Олег»