Два года назад с очереденым кандидатом в вечные женихи, мы решили написать что-нибудь такое... такое.. вообщем что-нить... но такого не получилось, однако некоторые обрывки живы... вот один из них)

«Каждая маленькая девочка мечтает о большой любви…», с замиранием сердца ждет, когда поднимут пыльный занавес, в свете софит расплывчато нарисуются декорации, а на сцену выйдет драгоценный, часто снящийся во сне принц. Он будет красив, обаятелен и заботлив. Он покорит ее с первого взгляда, и она сорвется, рванет к нему, а дальше? А дальше стена, отделяющая быль и небыль падет, мечты с пугающей быстротой начнут осуществляться и она сама не заметит, как станет верной, зависимой клушей, а он покроется трехслойной щетиной, теплым, греющем зимой жирком и прочно осядет на диване перед телевизором с неизменной бутылочкой пивка… Казалось бы все желания выполнены, джин из лампы постарался на славу, так что же вам, горемычным, еще-то нужно? Вертится что-то на языке, хочет на волю вырваться, словами прорваться, только вот мешает что-то, не зубы ли? «И жили они долго и счастливо» - красиво-виртуозная ложь, сон, нашептываемой ночной феей. Но все верят, все надеяться и ищут. Ищут, к слову сказать, большую часть своей, и без того маленькой, жизни. Тратят время попусту, а потом смиряются и мерно плывут по течению, надевая на себя всеобщетопринятую шкуру: «Вот оно счастье!». И никакими доводами, фактами и высмееваниями их не переубедишь, потому что никому не хочется признавать то, что их судьба не сложилась, а принц проскакал мимо, окатив водой из лужи. Любовь… Толпы фанатиков, приклоняющиеся ей и осыпающий ее алтарь цветами, будут с пеной у рта и дрожью в коленках утверждать, что она прекрасна, необъяснима, таинственна, пугающая и откровенна. Она смысл их бытия, радость и боль одновременно, но для меня – это грязь, пошлость и потребность. Но в шестнадцать лет… В шестнадцать лет хотелось ночных прогулок под луной, красивых слов и доверия. Были и поиски, и падения и слезы, все было, как у других, но вера не меркла. И в один прекрасный, а может и ужасный, день она нечаянно нагрянула. Нагрянула, как гром с небес, захватила, закружила и со всей дури приложила головой об асфальт. Хорошо приложила, шишки до сих пор заживают… Влюбилась с первого взгляда, просто поняла, что без него и жизнь – не жизнь и смерть – не смерть… Стремилась к нему, искала встреч и восторженно смотрела на него, словно передо мной стоял не простой человек, а Иисус Христос, во плоти. Надоедала ему, наверное… Так в этом ничего плохого нет, потому что все мы друг другу, рано или поздно, надоедаем. В каждом его слове искала скрытый смысл, тайное послание, которое не возможно передать ни при всех, ни с глазу на глазах, переживала, но не сдавалась. Карабкалась наверх горы, к звездам и небу, обдирала коленки, скатывалась, голодала, однако, лезла… Строила иллюзорные замки в каменном городке, населяла их одушевленными призраками и радовалась за хорошо поставленную пьесу… Дорадовалась, достроилась… В мечтах-то у нас всех все прекрасно и удивительно, а на деле сплошное надувательство. Надули, обманули, оплели паутиной тайны, а назад возвращать не стали, потому что руки не дошли. Быстро все как-то получилось… Остались вдвоем, молчали, потому что говорить вслух было страшно и неприятно, нервно, отрывисто курили и играли в гляделки. Было как-то странно и некомфортно, ему? Ему? Хм, вот про него я так и не знаю до сих пор… Пожалел, наверное, влюбленную дурочку, вытащил из волшебной шляпы белого кролика и пустил ее по его следу, не замечая как и сам вприпрыжку стал догонять их. Воздух в комнате постепенно накалялся, темнота опускалась на плечи, скрывая стыд и нерешительность, а жгучее желание быть понятым, любимым и желанным пылало в сердце, как вечный огонь. Сорвались, ринулись друг к другу, как два встречных поезда, по роковой случайности оказавшиеся на одной колее. Дальше – сокрушительный удар, столб дыма и пламени, все летит кувырком и один Бог знает, кто погибнет, а кто выживет в этой оргии огня. Пальцы не столько ласкали, сколько рвали, рты не столько целовали, сколько кусали… Треск, рвущейся одежды, рычание и вкус крови на губах… Специфично, антиромантично, полное крушение всех мечт, грез и желаний. Он остался и на следующий день, и на следующую ночь, и на последующие два года.