В ту и другую сторону - особенно в ту, прямой точкой смыкающуюся около горизонта - иголки фонарей, сетью вуду воткнутые в ставшее игрушечным уставшее тело Земли. Дао вуду. Несолнцезащитные синестеклые очки охраняют мои глаза, лишая резинодорожную пыль доступа к ним. Старый бомж у синего пепси-киоска с завышенными ценами. Пластмассовая бутылка терпения готова лопнуть от перегрева. В оба уха из науников - страшная попса Найка: ты унеси меня из этого ада. Мой собственный плюшевый ад меня устраивает и удовлетворяет, позволяя выблевывать словами эмоции. Ржавая остановка в жирнопыльной серой краске. Схематичный человек на треугольном знаке с магической красной каймой. Вудусток. Человек выплевывает грязь на зеленеющую траву. Вот он, душный автобус. Достаю книжку, но в какой-то момент возможность читать отпадает третьей ногой, и я бесцельно пялюсь в пыльную пустоту под зажигательную музыку, не пытаясь даже выключить плеер.
В аэропорте - около входа - кровавая лужа, в которую я чуть не вляпываюсь, выходя из общественной газовой камеры. Собираемся в круг, Найк Борзов уступает место Федорову. Птица. Воняет дерьмом, но это не снаружи - запах идет из меня, начинается и заканчивается во мне. Я гнию и разлагаюсь. Девочки собираются в стайки и начинают обыденное щебетание. Вдруг - действительно, с чего это? - мы начинаем двигаться. Бессмысленная лекция утомленной девушки с высокой грудью. В какой-то момент - уже в конце часовой лекции - я замечаю её светлые усики по бокам её накрашенного рта. Меня тошнит от них. Они жесткие. Так и переливаются на солнце. Выходим из аэропорта, садимся на быстрый, вибрирующий по кочкам автобус до Речного. В окнах - картинная травяная пыль.