Вены вздуваются, мир плывет, сердце стучит в ладонь.
Я здесь чужой, и меня не убьет ваша Вода и Огонь.
Я здесь чужой, ну так дайте сломать серые стены дней.
Я не умею так долго спать в пляске своих Теней.
Я не умею без счастья жить, это скорее грех.
Мне и бескрылому будет смерть, если забуду смех.
Это в груди разыгрался мой Шут, кровью полив колпак.
Так ведь не больно совсем тому, карта кого - Дурак.
Это не боль, это ваши сердца сшиты моей рукой.
Я ведь любого сломлю гордеца - так, что любой король
сложит корону свою и трон мне передаст навек.
Я для любого останусь смешон. Я уже не человек.
Кровью моей поливали цветы яркие девы зорь.
Я то сумел пережить, ну а ты сам мне писал эту роль.
Нет больше масок и каменных стен, я их не строил сам.
Я был распят на дубовом кресте, брошен твоим Городам.
Я умирал - да за каждый Рассвет, просто таков приказ,
встав, отправляться считать расстрел, прожитиый мной не раз.
Это не больно совсем тому, карта кого - Дурак.
Страшно смотреться в глаза Шуту, вставшему меж собак.
Страшно, да, слушай, давай терпи. Сам ты меня обрек
вечно скитаться среди могил в надежде найти цветок,
что приведет меня снова в мир, брошеный мной давно.
Ты ведь не помнишь, а я любил красное пить вино.
Я ведь так мало за жизнь успел.. ты же - пришел за мной.
Черт побери, это разве удел: Вечный Певец седой?!..
Нет у меня ни души, ни сердец - все я отдал тебе.
Так неужели, ответь, мудрец, я покорен судьбе?!
Нет, это вовсе не больно, смотри: просто сквозняк в глазах,
просто гуляют ветра в груди, что не забудешь в снах.
Каждый, кто выберет путь Шута, будет Шутом клеймен:
сколько бы ни клялся, дорога одна - нe раскрывай имен!
Я-то пройду, ну а сможешь ли ты встать на мою тропу?
Ты приглядись, видишь - руки пусты. Я налегке иду:
Нет за спиною ни дома, ни сна, отдых - совсем не тот.
Возненавидишь себя ты сам, переступив порог...
Я за тебя этот путь пройду. Так что забудь, старик:
я проиграл здесь одну войну, все же сдержав свой крик.
Это не больно совсем для тех, карта которых - Шут.
Им наказанием будет смех, если они уйдут.
Это не страшно: смотреть в глаза уставшему Дураку.
Просто останется в них слеза величиной с луну.

Знаешь, наверное, это не грусть, просто настал тот час...
Я больше уже никуда не вернусь, я заблудился в снах.
Больше не станет болеть душа, если ее убить.
И не полезет никто спасать меня-что-хотел-бы-жить.
16 i 08