Когда надо Шопеном расцветить чей-нибудь последний путь, в военном оркестре говорят «Играть жмура».

Если оркестр окружной, там в основном сверхсрочники. По призыву берут только на всякие позорные инструменты – тарелки и барабан, который с колотушкой. Барабанщика, причём, выбирают маленького, чтоб издалека он был похож на юную акробатку, беременную от циркового слона. Потому что юмор.
В нашем оркестре был ещё третий срочник, играл на секунде – здоровенная труба, одевается на человека сверху. Её партию в печатном виде не пересказать – этакое «пук-пук» сиплым баритоном.

Был май. Птицы грохотали позднего Бетховена, трепетные вербы тянули к солнцу зелёные ладошки и не обмыть такую даль и синь казалось преступлением. И вроде не с чего, обычный красный вермут, и музыканты все опытные – но все полегли. Как дети, ей-богу. Даже самогон, вареный на стиральном порошке не давал такого эффекта.

Начало церемонии ещё отстояли, шалашиком. А как процессия поехала, стали падать. Путь за катафалком пестрел трубами, фаготами и телами горестных оркестрантов, будто огромный мальчик-с-пальчик помечал дорогу к дому набором «юный Композитор».

Дольше прочих держался кларнет. Падая, он удачно зацепился инструментом за хлястик барабанщика и так доехал почти до нужной могилы. Рухнул в ста метрах каких-то.
Трубач потом вспоминал, что остановился продуть мундштук, тут на него прыгнуло дерево и заслонило белый свет.
Сильной личностью оказался валторнист. Он маршировал со всеми по дороге, как вдруг обнаружил себя посреди природы, в каких-то праздничных кустах. Где-то за ветвями отдувались и падали друзья, а тут сгрудились трепетные вербы и ещё птицы, со своим Бетховеном. Пробиться к товарищам было нереально. Валторнист лёг в укрытие и стал исполнять военный долг лёжа.
- Как красиво играет в лесу валторна – сказал чуткий к прекрасному барабанщик.

Звук военного оркестра, поначалу сочный и породистый, мутировал в еврейскую свадьбу с солирующей ритм-секцией – срочникам не наливали, соответственно, до кладбища доползли только трезвые тарелки, барабан и секунда, которая «пук-пук».
После всех слов, после прощального салюта им предстояло играть Гимн. Втроём.
Тыща офицеров в праздничном убранстве взяли под козырёк, командующий сделал патриотическое лицо, остальные зажмурились.
- Бдых! – сказал барабан.
- Апчхи! – удивились тарелки.
- Пук-пук – застеснялась секунда.

Потом ещё играли торжественный марш, но после Гимна совсем не сложно оказалось.

Это я не к тому намекаю, что напиться или там 23-го февраля замутить, просто весны, весны охота.