Пол-дня прожил в больнице, в палате для дюймовочек. Там одна, по годам - Алиса Зазеркальная, пересказывала свиданье с Ланселотом:
- Карочи, пошли мы гулять. Ну там, бауни-хуяунти всякие.. А сигарет не взяли..

Самтаймз в палату вбегали юноши. Алиса на них фыркала, шумят-де.
Говорит мне:
- Папа! Ну прогоните вы этих придурков! Рявкните на них, вы ж мужик!
Я так растерялся, пошёл гонять. Даже рявкнул.
Ощутил себя мужиком. Яркие, незабываемые впечатления.


А придурки вовсе не к ней шлялись, а к Ирке, которая красиво грустила в окно, свесив ногу с-под-одеяла.
Я оказался орудием женской ревности. И мужиком, впридачу.

Придурки схлынули, сделалось скучно. Ирка ногу спрятала, зевнула.
Через два часа только, самый храбрый из придурков постучался, стал задабривать всех конфетами, меня тоже.
Я его назвал Тёркин. За находчивость и упорство.
За Тёркиным другие придурки подтянулись, жизнь наладилась.

Соседка пришла, с забинтованным носом.
- Страно, - говорит, - на нос гипс положили, а он качается. Не должен же?
Все стали подходить пробовать - правда качается. Я тоже хотел покачать, но страшно. Отломается ещё. Набегут санитары, и всех в угол, кто отламывал...
Не наше это, не мужицкое дело, по углам стоять.