Дневник.

Звонит Иванов-Седой, спрашивает, хочу ли я заработать денег. По лёгкому. Иваныч не дурак, Иваныч знает, какой геморроище таят такие предложения. Наверняка нужно будет хватать чугунные детали зубами и бегать с ними туда-сюда через границу. По дну реки, скорей всего.
- Не хочу.
- Ты уверен?
- Да!
- Нет, ты хочешь!
Понятно. Значит денег, типа, много намечается. Значит до кучи или пограничники станут стрелять в спину, или в реку пираний запустят. Значит, ожидается такая халява, после которой бригада хирургов будет вставлять Иванычу выпавшие от натуги глаза. - Вот теперь точно не хочу.

- Сто баксов за три часа!
Иваныч не дурак. За сто баксов Иваныч на руках перенесёт через границу паровоз. По дну реки. Наступая на пираний и ловя зубами пули.
- Чего делать надо?
- Песен попеть. Сейчас со мной рядом сидит Алёна и предлагает…

Алёна – это такая туристическая женщина. Симпатичная, что для нашего турклуба скорее нонсенс. Нахально-бесстрашная. Избу на скаку остановит, в горящую лошадь войдёт. Была замужем за самым обаятельным из знакомых мне психо-хопатов. Химию в школе преподаёт, но её это только красит. Поёт песни. Иванов-Седой смотрит на неё с нежностью… Впрочем, на Алёну многие смотрят с нежностью. Она – хороший парень и дЭвушка при том.

- … и предлагает попеть разных песен на корпоративке в Мерседес-центре.

Рассказывает: в Мерседес-центре намечается пьянка в стиле «русская ярмарка». По сценарию - люди шарятся по углам и любопытствуют, а в каждом углу чего-то деется, там – медведь танцует, там – в шашки режутся, там в рулетку играют. Русскую… В одном из углов должны сидеть гитарАсты и петь романсы. Это будем мы. И все, кому не в лом, смогут взять распечатанные тексты и повыть за компанию. В общем, редкостная бредятина. Я бы ни за что на свете не подписался. Разве что за сто баксов.

Взяли фунфырик для голосу, в нём - чай «борзость» с этилом, согласно чеку – бренди Арарат. Приехали. От стоянки до холла гостей возит скрыпучий механизм на тракторных колёсах, запряжённый живым конём. Рулит Савраской старушка в платке. По-русски – ни в зуб ногой. Мы пошли пёхом, нам стало жалко лошадь. Там чапать метров двести. Бабка пустила гнедого по горячим следам. Все двести метров крестьянка и конь дышали в наши затылки и, судя по хриплым обертонам, оба, по очереди, уговаривали воспользоваться услугами колесницы. Видать, им денег пообещали – полную телегу. Они боялись, что не заплатят, если кто-нибудь проскользнёт, а не проскачет.

У латышей в моде всё русское. Они вступили в Европейский Союз и обзавелись устойчивой ностальгией по Союзу Советскому. Нынче знакомства в русской среде – синоним бизнес-потенциала, знание русского свидетельствует о гибкости ума, а цитатами из русских фильмов принято демонстрировать широту взглядов и остроумие.
Русофобы считаются ортодоксами. Призывы «русских в теплушки – и на восток» - стали уделом хуторян-бендеровцев и политических психопатов.
Это я к тому, что тусовка оказалась латышской целиком – от разработки идеи до состава участников. Лубок получился. Очень трогательно. Если бы русские делали подобную вечеринку, там бы фигурировали балеруны Нуриев и Лиепа, космический гений Цандер, русские поэты Пастернак и Мандельштам, София Фредерика Августа, она же Екатерина Великая, Витус Беринг и прочие нерусские звёзды русского шовинизма.
А тут – медведи, баранки, домино, много водки и ансамбль «Кривичи» в качестве go-go танцоров.
Всех участников одели в костюмы. Весь гардероб местной киностудии раскудрявили. Женские образы – от Наташи Ростовой до Бабы Яги, мужские – от бояр и замызганных бойцов штрафбата, до беспризорников в фуражках с треснутым козырьком и советских постовых ментозавров – грудь в орденах почему-то.
В шашки играли рюмками с Немировым разных цветов, в русскую рулетку стрелялись холостыми патронами – к-а-а-к бахнет в ухо - очень страшно… Медведь был ненастоящий, его пару раз опрокидывали, и всё время смеху для сворачивали голову носом назад… Тогда медведь срывал с себя лохматую башку, и рассекречивал нутро - мокрую от пота голову профессора Доуэля с горящими очами. Голова некоторое время материлась с сильным акцентом, потом в неё вливали рюмку водки, нахлобучивали назад медвежью рожу и праздник продолжался.

Для нас отгородили занавесками угол прямо напротив бУхающих колонок. На пол набросали покрывал. Всё в тёмно-бордовых тонах. Расставили вазы и насыпали по углам фруктов. Получился антураж трёхзвёздочного Стамбульского борделя. Латыши уверены, что русские поют свои скучные романсы исключительно лёжа. В позах римлян времён упадка. И обязательно громко, потому что им непременно надо переорать группу Тату. Национальная забава такая. Арабы на верблюдах гоняются, критяне через быков прыгают, а русские орут на тысячеваттные колонки.
Иванов-Седой посмотрел на это всё глазами умирающего фокстерьера и сказал заветное:
- Доставай…
Коньяк кончился сразу. Будто и не было ничего. Знали бы о перспективах, взяли бы с собой ящик.
Видимо, нет ничего, продуктивней отчаяния… Расселись, побренчали, запузырили танго "Компарсито", потом помурлыкали абстрактную тягомотину, не слыша себя. Открывает рыба рот, но не слышно, что поёт…

А потом, - эх, мля - взяли и разложили на три голоса «в саду горит огонь рябины красной» – громко и со вкусом. Удивительное дело – подсобрался народ, расхватал листики с текстами, стал подвывать…
Через пять минут толпа девок, глоток в тридцать, уже горланила «…вагончик тронется, вагончик тронется…»
Потом был обязательный кабацко-телевизионный список: Прекрасное далёко, Ваше благородие, Постой паровоз, Есть только миг, Остров невезения, Крылатые качели…
И так - все четыре часа… Тату уделали, как детей. Может правы в чём-то латыши, им со стороны многое виднее…
И Ленин тоже прав был, - в эпоху всеобщей безграмотности важнейшими из искусств для нас являются кино и цирк....