У них, у всех, совершенно какой-то другой мир, завершённый, устоявшийся, со своими правилами и системами. Они, все, подостигавшие мёртвых точек, теперь как налёт засохшей краски на внутренностях, сплошь и рядом, предсказуемые, чужие, не способные понять, их речь - другой язык, от которого только привкус усталости на языке, привкус перегоревшей золы.