Можно ли падать с этой высоты. Хороший вопрос.
Он смеётся. Безупречный, холодный смех. Пронизывающий до костей.
- Я умею летать, - говорит он, отдышавшись. - Это знание растворят мое настоящее и делает меня недоступным для него.
Просто как поднятие рук. Опускаешь пальцы в небо. Оно неприветливо и сковано прогнозами долгой зимы. Немного щуришься, потому что глаза слезятся.
А он, который другой, говорит: - Я умею ходить. Это знание делает меня счастливым, по-настоящему счастливым.
Третий молчит и смотрит куда-то в сторону.
В стороне спрятано его огромное всё. А здесь всё - равно. А там - скорее всего нет. Он не знает точно, но надеется. Эта надежда позволяет справляться. С тем, что явилось в своё время разного рода бесконечностями, которые вдруг пришли из пустоты и налипли на серый январофевраль. И стало бесконечное - лёд, лужи и лимон в чашке. Хотя это, разумеется, глупости. Он это осознавал. И шел по бесконечной дороге к бесконечному метро. И смотрел вверх.