Вначале была боль. За болью пришел разум. И наступило одиночество.
Единый бог – потому что как иначе назвать существо, обладающее всеведением и всемогуществом? – не успел понять, что происходит, как уже стал мертв, разбит, раздроблен на множество частей, каждое из которых было им и одновременно чувствовало, хотя и не понимало свою ущербность. Что-то изменилось в том порядке вещей, который царил в мире с начала времен. Начало времен… Единый отлично помнил его – вот еще ничего не было – а вот уже есть он, бывший всегда, пролившийся в мироздание , как вода проливается в чашу (конечно, так он не думал, не зная ни чаш, ни вод), заполнив его до краев – а точнее, он и появился вместе с чашей, он и был ею. Больше во Вселенной не существовало ничего. Время, которое единый осознавал как сладкую серебряную ленту, текло вдоль-сквозь него, и он спал наяву, погружаясь в пучины своего необъятного тела. Змея кусала себя за хвост и у этого самопознания – больше Единому познавать было нечего – не было ни начала, ни конца, ни середины, ни края.
Пока не пришла Боль.
Неизвестно, какие ржавые шестеренки провернулись за пыльными кулисами мироздания, что с треском сломалось в вечном порядке, но тело Единого оказалось разорвано на части невыносимой, непонятной, чуждой всему его существу материей. Она пришла из другого мира, как нож масло, пронзила грезящего Бога – и даровала ему пробуждение, боль и смерть.
Некогда единое тело, бесконечное и вечное, оказалось разделено на множество малых тел со своей волей и желаниями. Поначалу желание было лишь одно – снова погрузиться в сон, забыть, перестать быть и чувствовать – о, как мучительно это оказалось для новых богов! Но желание оказалось неосуществимым. Время утекало вдоль-сквозь них, соединиться не удавалось –каждый новый разум хотел быть первым и единственным, поглощающим, а не поглощенным – и боль продолжалась, мука раздельного существования длилась, и конца переплетению – а не единству – не было.
В конце концов, однажды отведя часть сил от борьбы друг с другом, ощетинившись восприялями и поглотами, некоторые новые боги обратили свое внимание на чуждую материю. Они долго не могли научиться ощущать ее, потом столько же пытались понять – а затем пришла пора использовать: вытолкнуть Боль из мира не удавалось. Странное излучение чужой материи, вызывавшее Боль, боги почувствовали как Энергию – только в такой форме они и могли воспринимать и понимать убившее Единого. Боги стали собирать Энергию, выплескивать ее друг на друга – и наконец-то одерживать победы в ранее бесплодной грызне. Бесконечная война продолжалась, Единый был все так же мертв в своих частях, а таинственная чуждая материя продолжала причинять им Боль.
Так было, пока один из богов не вчуствовал Энергию в себя. Едва не умерев, он понял, что может, наполнившись ей до предела, приблизиться состоянием к чуждой материи – и поглотить ее, избавившись от Боли и наконец покончив с разумом и теснотой. Не будет материи – не будет Боли – вернется Единый. Проблема оказалась только в одном: Энергия принесла с собой Боль, Боль лишила бога воли, и процесс пошел обратно: не он поглотил Энергию, а она его, дав чуждой материи ранее невозможные свойства.