Господи, а ведь почти уже две недели прошло с последней записи! И причина молчанию не обычное «отсутствие вдохновения», а простое «нет времени». Это у эльфа-то шимурэдского – и нет! Жизнь совсем меняется, безо всяких скрипучих колес Дхармы. Надоели они, колеса, надоела вся эта метафизика с мерлихлюндией, опрощаюсь я, патриции, и жму мозолистую руку Льву Николаичу – так вот в чем сила, граф…
Железобетонная картина мира крошится по краям. Для этого одним нужно сливаться с народом, другим отправляться в Непал искать снежных людей, а на самом деле все проще, легче. Это ведь так банально, так известно, только пока не испытаешь – не поверишь. Любовь, ага, «маленькое бесплатное счастье», и вот уже вроде все неизменно – и все изменилось. Какая-нибудь школка та же – а не та, часы в сутках те же – двадцать четыре – а всё другие. Но главное, может быть, даже не в этом, в конце концов – мало ли как я чувствую, говорят, если выпить настоящего матэ, так душа в рай понесется – дело в другом, да.
Старой «сказкой для себя» была совсем нелогичная мысль, что если однажды мимо балкона пролетит летающая тарелка, то пора будет отправляться ловить в Останкинском пруду золотую рыбку. Потому что если картина мира – та самая, железобетонная, перекосится с одного угла, то и прочие три не выдержат. Только вот – в духе Блока, «страшно, мол, изменишь облик ты» – я чуть не пропустил летающую тарелку. Ведь вовсе нигде не сказано, что перекос рамы картины мира начнется именно так. А если проще, а если удивительное – рядом, а если вывеска «Преставительство» на самом деле и не теряла никогда буквы «д», если двоемирие своими тонкими пальцами ерошит волосы на макушке, и не отличишь его от ветра, когда не музыкант? Если так – а ведь так – то мне просто и наконец повезло, ссылка в Березове заканчивается, пора убирать Библию в рюкзак и собираться в дорогу. В ту самую дорогу, в конце которой русалочьи озера с колдовским над ними туманом.
И это не метафоры, обычные для метафоричного Цехерита, это тот максимум правды, на который я отваживаюсь, чтобы не спугнуть неведомое нечто, робкой птичкой присевшее рядом со мной. Я очень вонт ту белив.