Я совсем меняюсь (я очень хочу в это верить). Вдруг - как-то неожиданно и сразу перестало быть нужным лебезить, лицемерить. На меня теперь все обижаются - а мне хорошо. Плечи расправляются согбенные. Послать всех нах не по злобЕ, а так, просто потому что сказать правду, спустить с поводка себя. Вот такой я милый зверек - ну в точности по Севиному анекдоту. Плохо? - Не, хорошо. Это ни разу не обида, просто межпозвоночные диски распрямляются, и в покое жить дальше уже никак нельзя. И теперь не друг по переписке есть у нашего Нежданова, людей не чурается наш Молотов в силу воспитания дефективного - а - господи, да! - считает волшебные дни и ночи.
Самодостаточен - вот как это называется, замечательное, чудесное, верное слово, все андрогины мира танцуют!

Я привык - да - запихивать все в слова - и мне это нравится. Они у меня вместительные. Но даже их не хватает - льется через край в спокойствии, с которым стал ходить по улицам (я не шарахаюсь от вещей!), с улыбчивым равнодушием, с которым подхожу к людям. Это так здорово, это почти грешное могущество.
Хочется поделиться по секрету со всем светом - именно так, - но в последний момент себя одергиваешь - не будет ведь весь свет рад. Кто усмехнется - плавали, мол, знаем, кто взревнует - привыкли видеть Летума юношей бледным со взором горящим, а тут - не похож! Как так! Непорядок. Кто еще что. А мне даже и это все равно. Не с ненавистью энтомологической "какие крошечны коровки!" а с сочувствием почти. Правда, отстраненным. Нас полюбили черненьким!
«Летум почувствовал справедливость».
И я и не хочу быть сейфом, скупым рыцарем, статуей Командора и прочим твердокаменным скарбом. Не хочу! Дурная боязнь сглазить - нафиг. Вызвать грешную зависть - туда же! Еще что-то трудноуловимое, какое-то смутное "неправильно" - вот оно только и удерживает от того, чтобы прыгать по улицам и орать «Эвоэ!!! Бугога!!! Монджой!!!»