Я нищ и пуст на берегах этой улицы.
Пора бы отчается
Летально, кажется, закончится для меня эта
Сваха зима
Постепенно слизываются с губ остатки помад
Фасады крутятся.
Я так рада, вы не остались одна, вы не поверите,
как я рад.
Красочность всего московского изыска,
что крутит глаз,
становится жвачно несъедобной, точнее блеклой
выплевывается нелепой кашицей,
глаз остается, обездолен, голоден,
и чем-то дешево-коньячным пьян,
скользя по стеклам ищет притчу к сладости.
Поварская через час на два сдаст вахту,
За лакомствами… але оп!
за щеку осень Нью-Йорка, довольно повизгивая
можно ждать, что вы скажите, что фильмы душат тело
грустью.
Я соглашусь и буду дальше дуть тугие паруса
По две страницы строк – доставка… ровно в срок…
Ни чуточкой, ни йотой больше ждать – доставлено
Весь год пришедший в хлам под флагом sms
Ронять в восторге на тахту.
Наш добрый бес, крутя хвостом, зовет немного выпить…
…
пришедшим вдруг, ушедшим все ж
слишком сильно хочется дарить все,
предоставленное к выбору,
От чела до синиц.
Ты понимаешь, этот город мой единственный причал,
Отлетевший от спиц,
Приштопанный, раньше портянок, рвал канат и кричал.
я родилась за надобностью его дарить,
мой милый принц, возьмешь?
я согласна бы тебя любить, даря его именно тебе.
…а я давно так болен вами.
мой единственный побег к вам,
вы смогли бы понять, это болезнь, но лучше звездной…
записывая за вами, последнии know-how ,
I don’t know how, но стал бы вашей крестной…
скорее даже феей
дарить пол царства, город, траншеи тонких талий,
под томной сенью ночи…
что вам ваш дом за десять лет в Москве к сегодня напророчил?


…
Рубаха сшита не на меня…
Что делать, рвать?
Какой черт отплясывает во мне.
Бьюсь об заклад, мой лоб пуст и гол
Мой лоб нецелован три на десятый сон
Оголтелый ветер гоняет по пару строк туда-сюда.
Мы надоели друг другу?
В надежде чего бы новенького…
Как же неправы, милая, гляньте не право –
у вас мигает…
окошко аськи, в испарине бьется
готовьте снасти… за нелепым «здрасти», ждется ночь.
Отче не обделил годами,
Так от чего же не связать чего потеплее.
Смелее, милая, смелее, иже жить на небесах
Нам с вами.
…
Мне нравятся улочки италиано.
Лицом к лицу так тоненько… так близко!
Так близко бедрышком друг другу гнуться.
Я пьяный мальчик, от каблучка шатнуться и упасть,
Поймаете меня, моя милая.
Боюсь свихнуться.
Страшнее с вами статься.
Сложнее с вами знаться, но не быть ни разу.

….
Как относитесь к живописи?
А я вот предан ей,
она же меня порет за незнание.
И я ей все равно соплячьи верен.
Моя единственная любовь,
Истомина любимая.
Начиталась чего не попадя.
Вы молчите.
За что наказать меня?
Еще с минут сто пройдя, я пойму,
вы опять обвели меня
…
Ловлю сочком последние слова,
Ты оседаешь, распарясь, раздобрев
от собственных флюид
Вам нравлюсь я? – возьмите
Да, я почти гожусь вам в сыновья…
Вы гибните от скуки
Но напрошусь в мужья, не идеальней
жен-кокеток
Но чем то слаще нимф,… вы бросите меня?
Ма шер, мне целовать вам руки…
Вы все молчите.
Моя нежность... ох моя нежность….
Все она.
Весна придет в наряде течной суки.
А вы в конец забудете меня,
хоть будете не мой и разу.