Зина ловко свернула в подземный гараж, и через несколько минут мы уже сидели за круглым столиком на открытой веранде ресторана яхт- клуба.
Свежий ветерок, насыщенный запахами моря , обдувал нас. Внизу равномерно колыхались на волнах белоснежные яхты со стройными мачтами. Официанты, одетые в матросские курточки, суетились между столиками.
Поглощенный созерцанием непривычного буржуазного рая, я вертел головой из стороны в сторону, забывая уделять внимание своей новой знакомой.
Она сидела рядом и её дрябловатые, покрытые пятнистым загаром, оголенные плечи, почти касались меня. Произносить комплименты и угодливо улыбаться не доставляло мне особого удовольствия. Впервые в жизни, несмотря на свои многочисленные связи с прекрасным полом, я оказался в роли платного женского угодника. Это приводило в смущение.
Моя новая знакомая была избранница судьбы.
Десяток лет тому назад, она невзрачной питерской дамочкой, бедной, как церковная мышь, жила с престарелой матерью в пропахшей вековой сыростью ленинградской «коммуналке». После окончания института, работая преподавателем ПТУ, она существовала на нищенскую зарплату.
Её мать родилась в глухом белорусском местечке.
И вся их большая еврейская семья, сразу после революции, в поисках лучшей доли, перебралась из этого местечка в Питер. Кроме младшей сестры Ханы, что вместе с группой местечковой сионистски настроенной молодежи, отправилась искать судьбу в далекую Палестину. Много лет мать Зины ничего не знала о судьбе своей младшей сестры.
Учитывая советский «климат», она даже побаивалась наводить справки. Только в шестидесятые годы сестра Хана сама нашла их и
завязала переписку. Муж Ханы занимал в Израиле довольно заметное положение. Простой «киббуцник»*,за которого она вышла замуж, сделал карьеру в сионистском движении, и стал видным политическим деятелем.

*киббуцник – член с/хозяйственной социал. артели в Израиле (иврит)