Помогая друг другу, без пререканий и споров, они вытаскивали из подвала хлам и безжалостно выбрасывали
его на мусорную площадку.
Это была удивительная солидарность , особенно если вспомнить , какой руганью и скандалами между соседями сопровождался ежемесячно сбор денег на уборку и освещение подъезда.
Действуя ,как говорили на доисторической родине , « методом народной стройки» к полночи подвал был полностью очищен, полы трижды вымыты , с потолка и стен сняты целые слои паутины и пыли ,который накапливался здесь годами.
Затем начались приношения . Каждый приносил в убежище из своей квартиры, что мог .. Кто стулья ,кто столик, кто
«раскладушку» и даже телевизор.
Особенно удивила Циля Гинзбург, когда притащила вместе со своим хромым мужем большой цветастый ковер:
- Пускай дети на нем играют- приговаривала она, расстилая ковер на бетонном полу .
Эта была та самая Циля, которая больше всех скандалила, когда приходилось платить за освещение подъезда.
Свои протест она обосновывала тем ,что живет на первом этаже и освещением подъезда не пользуется .
Жильцы нашего подъезда, а теперь обитатели «миклата» ,в определенной степени, отражали многообразие «избранного народа».
Давние и «свеженькие» репатрианты из различных концов огромного Союза , уроженцы Марокко и Ирана , светские и религиозные , и даже одна семья ортодоксов из Йемена.
Религиозные, после уборки « миклата», в которой активно
учувствовали, сразу отсоединились от нас .
Они заняли дальний западный угол, поставили там свои вещи ; столики, кресла ,коврики и даже тарелки, стаканы и ложки.


-4-

На один из столиков они водрузили серебряную минору со свечами ,на другом положили религиозные книги.
Так как лифта в нашем доме тоже не было, то как только начинала выть серена со всех пяти этажей ,прыгая по ступенькам , неслись жильцы.
Подхватив детишек , и заранее подготовленные сумки , они мчались по лестницам, чтобы в гарантированную минуту достичь заветного убежища .
Эту безопасную минуту , после сигнала тревоги , нам гарантировали словоизвержения израильского радио и ТВ , однако зачастую разрывы «Катюш» начинались еще раньше завывания сигналов тревоги .
Только один человек спокойно стоял на лестничной площадки наблюдая за перепуганными соседями , несущимся мимо него .
Его завали Борис. Шестидесятилетний вдовец и бывший майор советской армии, он выглядел еще довольно браво . Сказывалась армейская закалка.
Он пытался успокоить, охваченных паникой людей :
-Не нужно так мчаться. Нашему дому прямое попадание «Катюш» не угрожает. От осколков спасут капитальные стены. -
Боря был абсолютно прав. Рядом с нашим домом недавно построили девятиэтажную многоквартирную громадину, которая прикрывала наш дом и по ширине и по высоте c северной стороны.
Знакомый с «Катюшами» не понаслышке , он точно определил ,что ракета ,согласно своей траектории, не может попасть в наш дом ,не врезавшись предварительно в соседнюю громадину.
Однако соседи ему не верил :
- Подумаешь , что болтает этот задрипанный старик. - и продолжали мчаться по лестницам ,рискуя сломать себе ноги.


-5-

Чем больше проходило дней после первой тревоги ,тем чаще падали на наш городок «Катюши», и тем чаще радио и ТВ сообщало нам об уничтожении большого количества ракетных установок «Хизбаллы».
Бегать по много раз в день из своих квартир в «миклат» вскоре стало просто невозможно. Поэтому пришлось соседям большую часть светового дня проводили в «миклате» или, чтобы не задыхаться в душном подвале , толпится на площадке вблизи «миклата».
Раздражение и страх людей, согнанных вместе взрывами «Катюш» , изливался в горячее обсуждение невеселых текущих событий. Как не странно, но семейные женщины, которые раньше, чаще всего любят обсуждать семейные и бытовые проблемы , превратились , неожиданно , в страстных политических комментаторов .
Циля Гринберг, её соседка Бетя, бывший научный сотрудник, мадам Шупельмахер, полная дама с благородной осанкой и худенькая Вера ,еще совсем молоденькая ,но уже многодетная мать, стали настоящим политическим квартетом .
В первые дни подвального сидения ,когда «Катюши» падали еще не густо, экран телевизор часто светился изображениями наших «вождей» - премьера Ольмерта и главного защитника, министра обороны - Переца .
Вожди бодро возвещали с экран, что в ближайшее время в пух и прах расколотят «Хизбаллу», а от «Насралы» останется мокрое место.
Читать далее...

Михаил Розенбаум

Репортаж из «миклата».

Петя-Пинхас – ватик*, заработавший жирную пенсию, разглагольствовал всегда с апломбом:
- Перец не генерал, но умеет организовать любое дело. «Насрала» получит от него «насралу»- выдавал он в первый день ливанской катавасии:
- Конечно, Перец хорош ! Отвалил тебе пенсию в три раза больше моей «cоциалки»! Но рвать глотку на профсоюзных собраниях и воевать - это не одно и тоже - возражал ему желчный пенсионер Сеня .
Нас, соседей по подъезду, мало волновали споры этих вечных оппонентов:
« Обстреляли «Катюшами» Метулу и Кирият –Шмону.
Ну похитили солдат . Жалко конечно. Но такие события в далеких приграничных районах давно стали рутиной, и среди бесконечных житейских забот теряли свою остроту.»
Все моментально изменилось, когда на следующее утро завыли серены, задрожали оконные стекла, а за соседними домами поднялись клубы черного дыма ..
Страх - вечный инстинкт самосохранения - охватил всех.. Истерические вопли женщин ,плач детей :
-Куда бежать? Где спасаться? -
А из радио и ТВ монотонный голос убеждал:
– Не выходите из домов. Находитесь в защищенных комнатах и убежищах.- В нашем доме защищенных комнат не было ,
Только под первым этажом находилось два подвала .
В девяностых годах ,когда началась война с Ираком, на эти подвалы навесили бронированные двери и назвали их убежище, что в переводе на иврит значит «миклат».


-2-


С тех пор эти подвалы интересовали соседей только , как свалка ненужной мебели, детских колясок и велосипедов.
Такой хлама, держать в квартире неудобно , а выбросить жалко.
С год назад, в нашем подъезде поселилась колоритная семейка, и с одним из этих подвалов произошло оригинальное превращение.
Новая соседка, молодая энергичная блондинка, выбросила из подвала хлам, покрасила потолки, подвела воду и открыла там небольшую парикмахерскую.
На протесты соседей энергичная блондинка, отправляла их по общеизвестному адресу.
Однако дальше словесных перепалок дело не пошло..
Муж блондинки, смуглый до черноты марокканец, по слухам был связан с полицией, а нам «руссим» было хорошо известно по опыту, спорит с полицией не только безнадежно ,но и опасно.
Как только завыли первые сигналы тревоги, энергичная блондинка ,прихватив чемоданы и детишек , уселось в свою белоснежную «Тайоту » и укатила в неизвестном направлении.
Перед отъездом она все-таки успела навесить на бронированные двери своей парикмахерской стальные замки огромных размеров.
В результате , для спасения от назойливых «Катюш»,которые стали навещать нас ежедневно , остался только один захламленный подвал.
И тут произошло неожиданное событие.
На следующий день , когда стемнело и «Катюши» перестали падать, все соседи, даже инвалиды , почти одновременно вышли из своих квартир.
Как по команде они собрались у двери подвала и немедленно принялись за работу.

Это правдивая история.

В офисе наступила нестерпимая жара. Я как раз в это время находился в кабинете босса.
Всегда одетый с подчеркнутой аккуратностью, он вынужден был снять галстук и расстегнуть рубаху.
С удивлением я увидел на его шее, вместо золотого «Маген Давида» и золотых безделушек, которые обычно носят богатые израильтяне, простую металлическую цепочку, а на ней маленькую, жестяную табличку, которую выдают солдатам. Табличка была перечеркнута какой-то темной полосой.
Заметив мой удивленный взгляд, Тедди объяснил спокойно: «Память о войне Судного дня. Пуля прошла через этот медальон, и вышла наружу около сердца. Еще три миллиметра, и я бы с тобой сегодня не разговаривал»- закончил он улыбаясь.
Вскоре я понял, почему Тедди заинтересовался мной. Как энергичный бизнесмен, он не мог пройти мимо открывающегося российского рынка.
Но почему он выбрал именно меня?
Ведь в многотысячном потоке ученых и инженеров, хлынувшем из бывшего СССР, и изнывающем в безработице на «святой земле», были специалисты и моложе меня, и более высокой квалификации.
Вероятно, статья в центральной израильской газете, в какой-то степени определила мою ценность для Тедди. Все остальные «руссим», даже профессора, были для него «темными лошадками», а их многочисленные дипломы, звания для него ничего не значили.
Парадокс состоял в том, что Тедди возложил на меня обязанность быть экспертом проектов и предложений,
которые «руссим » таскали в наш офис пачками...
Чего там только не было! Схемы уникальных парашютов, защитные кольчуги, рецепт каких-то веществ, обладающих поистине алхимическими свойствами. Я был просто в ужасе, не зная - что делать с этими странными проектами.
Однако вскоре я получил команду отложить эти загадочные проекты в сторону.
Пока я возился с трудами моих земляков, специальная служба подготовила для Тедди «список интересов» израильской экономики на Российском рынке.
Тедди предложил мне изучить этот список, и высказать свое мнение.

На следующее утро, ровно в восемь, я стоял перед дверями офиса, хотя работать там начинали в пол девятого. Тедди в офисе не оказалось.
Секретарша, уже немолодая женщина европейской внешности, вежливо сообщила, что Тедди срочно вылетел в Штаты, но для меня он оставил задание.
Задание босса состояло в том, что я должен ознакомиться с
перечнем и условием работы в фирме «Нормаль-80» и написать свою производственную биографию.
Опять начались мои мучения. Если разговорный иврит я кое-как освоил, то в грамматике этого языка я так и застыл на низком уровне.
А тут еще беда. Моя производственная биография изобиловала технологическими терминами, которых в иврите вообще не существовало. Выдумывая нелепые словосочетания, я покрылся холодным потом, зная, что моя писанина полна грубейших грамматических ошибок. Какое впечатление произведет мое произведение на полиглота-босса?
Опытная секретарша поняла мое состояние. Она наклонилась ко мне и сказала с добродушной улыбкой: «Не волнуйтесь! Я приведу в порядок Ваш текст».
Как это не странно, но впечатление на босса я произвел положительное, если судить по тому, что с первого же дня мне стали начислять зарплату.
Правда… сумма новой зарплаты мало отличалась от «стипендии Шапиро», но это были заработанные деньги, а не подачка.
Тедди мне понравился своей пунктуальностью и верностью обещаниям. Все встреченные мною израильтяне такими качествами не отличались.
Правда, уровень инженерных знаний у Тедди был не очень высок. Он окончил факультет мененджмента в городе Сидней и принадлежал к семейному клану австралийских евреев – миллионеров, бежавших из Германии в тридцатые годы. Как Тедди оказался в Израиле, я так и не узнал…
Только один из фактов своей биографии он рассказал мне лично. Случилось это в летний день, когда вдруг в офисе сломался кондиционер.

Еще не перевелись чудеса.

Итак, после шести лет праведных трудов на «святой» земле, я оказался на жестких скамейках бюро по трудоустройству, рядом с тысячами новых репатриантов, только что прибывших на «историческую родину».
Томясь вместе с ними в ожидании пособий, я пытался
понять, почему моя карьера на «исторической» складывается значительно хуже, чем на «доисторической»?
Однако недаром Израиль считается страной чудес. Статья в «Едиот ахронот » вдруг обернулась другой стороной. Нежданно-негаданно, я получил предложение явиться в фирму «Нормаль-80» для интервью.
Фирма находилась на десятом этаже известного в Тель –Авиве здания, под названием «Дом текстиля ». В этом здании располагалось много торговых фирм, и даже российское посольство.
Фирма «Нормаль –80» занималась международной торговлей и менеджментом в области энергетических технологий и строительства.
Тедди Франк, хозяин этой фирмы, рослый симпатичный мужчина средних лет, одетый с иголочки, пытался слушать меня внимательно, но постоянные звонки телефонов прерывали нашу беседу. Звонки были из-за границы.
Меня поразило, что Тедди отвечал на эти звонки сразу на четырех языках; английском, немецком, иврите и французском.
Наша сумбурная беседа продолжалась около получаса. Из–за телефонных звонков я не смог ответить полностью ни на один
поставленный вопрос.
Тедди, посмотрев на целую вереницу настенных часов, где фиксировалось время во всех столицах крупных государств, резко поднялся из-за стола.
Уже надевая щегольской плащ, он бросил мне фразу, которую я никак ни ожидал от него услышать:«Можешь выходить завтра на работу!»

В конце приема Иоси Шварц изрек следующую сентенцию: «Наша корпорация не только бесперебойно снабжает электроэнергией всю страну, но и постоянно заботится об охране окружающей среды. Сейчас мы покупаем в Норвегии новейшую систему очистки выхлопных газов. В ближайшее время она войдет в строй! "
Прием был окончен. Новые репатрианты, покинули зал.
Шварц медленно поднялся с кресла и направился к выходу.
Авербух остановил его и указал на меня, робко стоящего у
выхода: «Слушай Йоси ! Возьми к себе этого парня. Ты знаешь, он не плохо разбирается в очистных установках и поможет Вам с новой экологической системой». Шварц удостоил меня мимолетного, презрительного взгляда ... и ответил Авербуху громко, так - чтобы я слышал: «Бэшум паним*!»
Прошло уже более десяти лет с того памятного дня, а на израильских электростанциях, работающих на тяжелых мазутах, систем очистки выхлопных газов норвежского или какого - другого типа нет, и никто не собирается их строить.
К сожалению, и Авербух не смог удержатся на своем месте.
Бойкие «ватиким » нашли себе могучего покровителя, в лице очень популярного в религиозных и правительственных кругах профессора университета одного из израильских университетов. Этот профессор даже баллотировался на должность президента Израиля.
Институт Авербуха срочно расформировали и дали ему другое наименование. Полностью изменился внешний и внутренний вид института. Маленький кабинет шефа, куда каждый из нас мог свободно войти в любое время, расширили и оборудовали стильной мебелью. Рядом построили большую приемную и перегородили её барьером. За этим барьером, как за баррикадой, усадили хорошеньких девочек, блиставших достижениями современной косметики. Их обучили знакомым стандартным ответам: «Господин начальник на совещании. Он Вас принять не сможет. Оставьте Ваши материалы. Они будут рассмотрены».
Разгром гнезда Авербуха имел для меня тяжкие последствия. Теперь, даже со «стипендией Шапиро» ни одно наукообразное заведение не хотело брать меня на работу. Ведь Израиль - маленькая страна, и сплетни в ней распространяются со скоростью света.

*Бэшум паним! - Ни в коем случае! (Иврит)

Эти молодые люди прошли армию, получили здесь высшее образование, и уже имели определенные связи в политических и государственных структурах. Среди потока изобретений, вывезенных репатриантами из Союза, попадались и такие, которыми заинтересовались даже некоторые крупные компании в США.
В мало заметный институт Авербуха потекли золотые ручейки. Однако эти ручейки текли мимо карманов молодых «ватиким», что им конечно не нравилось. Они быстро состряпали «компромат» на Авербуха, который тоже был не безгрешен.
Но даже в тяжелые дни борьбы за выживание, Авербух не бросил меня на произвол судьбы. Он вместе со мной поехал на встречу инженеров - репатриантов, с руководством израильской Электрической корпорации.
Эту встреча, в духе времени, была организована Электрической корпорацией с целью ознакомить свеженьких репатриантов со своими техническими достижениям.
Встреча, или вернее прием, был сделан с размахом. Длиннейший лакированный стол пересекал огромный зал. Деликатесы в цветных тарелочках разового использования занимали почти всю площадь стола. Чего тут только не было? Бутерброды с икрой, красная рыба, говяжьи языки в салатном обрамлении, пирожные, мороженное и другие яства. «Форменные» девочки разносили кофе и напитки.
Новых репатриантов, недавно приехавших из страны, где за вареной колбасой, наполовину состоящей из туалетной бумаги, нужно было выстаивать многочасовые очереди, поразил такой прием. Они робко поглощали деликатесы и с восхищением разглядывали мелькавшие на огромном телевизионном экране изображения автоматизированных энергоблоков израильских электростанций.
Во главе стола выделялась фигура главного инженера корпорации Иоси Шварца. Он слегка улыбался, когда на него направляли объективы телекамер. За него во всю старался очередной «шестерка». Тот объяснял « олим –ходашим», какого огромного технического прогресса достигли израильские электростанции. Его маленькая голова, расположенная на несоизмеримо тонкой шее, все время вращалась. Он то обращался к репатриантам, то заглядывал в глаза своему шефу.

Судьбу нашего проекта он передал в руки очередной «шестерки», который, несомненно, получил от генерала соответствующую инструкцию. «Шестерка» придумывал самые хитрые уловки, чтобы затянуть время наших работ. Дело упиралось в определение места для нашей опытной установки. В распоряжении электрической корпорации находились крупные электростанции, расположенные на побережье Средиземного моря. Они занимали площадь в десятки квадратных километров. Найти несколько квадратных метров для нашей установки - оказалось неразрешимой проблемой.
Я был в недоумении, но Авербух раскрыл мне глаза: «Наше вторжение на территорию «амелихи», это покушение на её авторитет! Какие - то олим будут навязывать им свои проекты?» Открыл он мне и другой секрет: «Им не нужен наш проект! Куда выгоднее покупать оборудование за границей и класть «жирные комиссионные » в свой карман».
Авербух попытался действовать другим путем. Корреспондент газеты «Едиот Ахронот », молодой человек в кипе, вежливо побеседовал со мной и даже сфотографировал меня на фоне дымящих труб Хайфской электростанции. Появление 14 августа 1991 года в центральной газете «Едиот Ахронот » статьи обо мне и моем проекте имело неожиданный эффект.
Профессор Гланц, прочитав статью, буквально набросился на меня: «Розенбаум - ты конченый человек ! Мало, что ты натравил на меня Турера! Ты еще хочешь натравить на меня Электрическую Корпорацию! Все! Больше не желаю иметь с тобой никаких дел!»
Как назло, профессор Авербух тоже влип в неприятную историю. Созданный Авербухом маленький институт проектов с началом «Алии –90» буквально захлестнул поток изобретений и проектов.
Чтобы помочь репатриантам довести свои проекты до приемлемого уровня, Авербух взял к себе в штат несколько бойких молодых «ватиким»*, знающих русский язык.
Это были дети польских евреев, родители которых, спасаясь от фашизма, бежали в СССР, а во времена «хрущевской отепели » получили разрешения покинуть Союз.


*«Ватиким»- репатрианты, прожившие много лет в Изариле.(Иврит)

Одна из таких форм было финансовое содействие проектам, направленных на развитие Израиля.
Каждая немецкая фирма, получающая сверхприбыли, была обязана отчислять часть от них для осуществления подобных проектов. К этой кормушке и обратился Авербух.
Через свои связи в государственном аппарате он вышел на
процветающую немецкую строительную компанию «BVM» .
Правда, Авербух старался не только для моего проекта. Он хотел протолкнуть еще ряд проектов новых репатриантов. Уже начинались девяностые годы.
Для евреев, бегущих из разваливающегося Союза, США фактически закрыли свои двери. Волна репатриации в Израиль нарастала с каждым днем. Конечно, среди них было множество научных работников, которые везли с собой проекты, прихваченные с «доисторической родины».
Компания “BVM” прислала в Израиль своего представителя.
Им оказался не то немец, не то еврей - по фамилии Кауфман. У израильских чиновников, при встрече с иностранцами, всегда появляется корректность, вежливость и точность.
Сразу же по прибытию представителя ФРГ нам была назначена встреча с отставным генералом - директором всей электрической корпорации. Отставной генерал выражал большую заботу о защите окружающей среды и обещал всяческое содействие нашему проекту. Визит закончился торжественным подписанием протокола намерений. По этому протоколу “BVM” брала на себя финансирование опытной установки, а электрическая корпорация обязывалась обеспечить условия для испытания этой установки.
Я был вне себя от радости. Однако Авербух не разделял мой оптимизм и отделался расхожей фразой : « Поживем – увидим.»
Как только немецкий представитель уехал, началась странная игра. Поток факсов и компьютерных сообщений летел со стороны в сторону, но согласовать наши работы с электрической корпорацией никак не удавалось. Мы теряли время. Срок финансирования, представленный нам ”BVM” быстро истекал.
Добраться до добрейшего шефа-генерала было уже невозможно.

Это цитата сообщения mistress Оригинальное сообщение

Исходное сообщение Слесарь_гинеколог
С возрастом все мужики только и думают о женщинах! Нет, они конечно
о многом думают, но о женщинах -- только думают.
>
Существуют 2 способа, как управлять женщиной, но их никто не знает.
>
Не стоит бегать от снайпера -- умрешь уставшим...
>
Если тебе плюют в спину -- значит, ты впереди.
>
> Настоящая женщина должна в жизни сделать 3 вещи, а не зацикливаться, как дура, на шубe.
>
Там, где заканчивается полоса неудач, начинается территория кладбища.
>
Если руки золотые, то не важно откуда они растут.
>
Если женщина злится, значит она не только неправа, но и понимает это.
>
Если вы, посмотрев в зеркало, никого там не увидели. Значит вы
неотразимы!
>
Больше всего врут перед выборами, сексом и после рыбалки.
>
Только сядешь поработать, обязательно кто-нибудь разбудит.
>
Обходя разложенные грабли -- ты теряешь драгоценный ОПЫТ!!!
>
Жизнь удалась, если коньяк, который мы пьем, старше женщин, с
которыми мы спим.
>
Уборка -- это неравномерное распределение мусора.
>
Нелегко обрести друга. Еще труднее потерять врага!
>
Умна та женщина, в обществе которой можно вести себя как угодно
глупо.
>
Одиночество -- это когда ты всегда знаешь, где лежат твои вещи.
>
Второй брак -- это победа надежды над здравым смыслом.
>
Ничего страшного если над тобой смеются... Гораздо хуже, когда над
тобой плачут...
>
Скажи мне, о чём ты думаешь, и я скажу, чем.
>
Занятие ерундой на рабочем месте развивает боковое зрение, слух и
бдительность в целом!
>
Утро -- это такая часть суток, когда завидуешь безработным...
>
Комплекс Экзюпери: мы в ответе за тех, кого вовремя не послали.
>
Положительные эмоции -- это эмоции, которые возникают, если на все
положить

Это цитата сообщения Хозяюшка Оригинальное сообщение

В желтых тонах
При мало-мальски серьезной болезни без исследования мочи никак не обойтись. Это настоящее зеркало состояния организма. Так что отринем смущение и досконально разберемся, о чем говорят цифры на полученном Вами бланке.

Общий, или клинический анализ мочи
показатель норма расшифровка
Цвет Соломенно-желтый Если моча похожа на крепкий чай, не исключены гепатит, цирроз печени, разрушение эритроцитов при аутоиммунных или токсических поражениях. Цвет мясных помоев? Врач заподозрит воспалительное заболевание почек - гломерулонефрит. Бывают и неопасные изменения цвета: розовато-красный - из-за приема некоторых лекарств, красноватый, если ели морковь, свеклу, клубнику.
Прозрачность Полностью прозрачна Муть и хлопья - свидетельство воспаления почек или мочевыводящих путей, а также может свидетельствовать о наличие солей в организме. Не паникуйте, если прозрачная моча, постояв, немного помутнела: так часто бывает.
Реакция (рН) Кислая Нейтральная или щелочная реакция мочи бывает при инфекциях мочевыводящих путей и у вегетарианцев
Плотность 1018-1025 Показатель растет при обезвоживании (удельный вес) и повышении содержания сахара крови. Снижение плотности мочи бывает при почечной недостаточности, воспалении почек или если пациент выпил слишком много воды.
Белок Не более 0,033% Больше бывает при инфекциях, воспалительных и иммунологических заболеваниях почек, почечной недостаточности или просто после сильной физической нагрузки.
Эритроциты Нет или единичны Повышение количества эритроцитов говорит о воспалительных и иммунологических заболеваниях почек, мочекаменной болезни, онкологическом поражении почек или тяжелой инфекции. Если более 250 µ/l моча окрашивается в красный цвет - налицо воспалительное заболевание почек или кровотечение.
Лейкоциты Повышение количества лейкоцитов в моче (лейкоцитурия) говорит о воспалении почек и мочевыводящих путей, цистите, простатите, иммунном поражении почек.


Кстати. Для анализа достаточно 100-200 мл мочи, собранной утром. Тщательно вымойте и ошпарьте кипятком небольшую баночку, проведите туалет половых органов, чтобы анализ не оказался загрязненным. Женщинам не стоит сдавать анализ в критические дни. Принимаете лекарства? Предупредите врача: некоторые препараты влияют на результаты. Ограничений в диете нет, но не стоит перед сдачей анализа налегать на минеральные воды - они изменяют реакцию мочи.

Анализы мочи по Нечипоренко и Зимницкому


Анализ мочи по Нечипоренко назначают когда результаты общего вызывают подозрение: явной патологии вроде нет, но лейкоциты и эритроциты чуть повышены. Для уточнения нужна моча из "середины струи": баночку подставляют после начала мочеиспускания и убирают до завершения процесса. Из этого объема в лаборатории возьмут 1 мл и подсчитают количество эритроцитов (норма - не более 1000), лейкоцитов (не более 2000) и цилиндров (не более 20). Если один или несколько параметров повышены, имеется патология.

К анализу мочи по Зимницкому прибегают, если возникает подозрение на развитие почечной недостаточности или воспаление почек. Мочу собирают в течение суток в 6 банок: по одной для мочи, выделяемой за каждые 4 часа. В лаборатории определяют количество и удельный вес все порций. Расчеты сложные, но важно, чтобы объем мочи, выделяемой днем, был больше ночного, и чтобы удельный вес всех порций колебался определенным образом. Вот самые типичные сигналы о неполадках:

1010-1012. Плотность мочи равна плотности плазмы крови (изостенурия). Такое бывает, если пациент принял мочегонное или у него пиелонефрит вне фазы обострения либо почечная недостаточность.
1002-1008. Плотность мочи меньше плотности плазмы крови (гипостенурия). Налицо признаки тяжелого пиелонефрита.
Больше 1025. Скорее всего кровь резко сгущена - такое бывает при обезвоживании, а у детей - при мочекислом диатезе.*

Отдел исследования и развития электрической корпорации располагался на зеленой живописной возвышенности. Внутри белоснежное здание напоминало дорогой отель. Широкие коридоры, ярко освещенные лампами дневного света. Полы, устланные коврами, целая вереница дверей, украшенных золочеными табличками. Сходство с гостиницей придавали девушки в форменных платьях, с кофейными приборами на подносах.
Авербух скрылся в одном из кабинетов, а я в одиночестве
слонялся по коридору. Девица в форменном платье неожиданно распахнула дверь кабинета, и я увидал шахматную доску на экране компьютера, и затылки людей, занятых игрой.
В кабинете чиновника, куда меня пригласили, на экране компьютера красовался общий вид моего проекта.
Ответив на мое приветствие едва заметным кивком головы, чиновник продолжал беседовать с Авербухом: « Вы, конечно, знаете, уважаемый профессор, что наша корпорация использует только новейшее оборудование всемирно известных компаний, и для исследования опытных образцов мы не имеем времени и средств» - подытожил свою речь чиновник.
«Чем занимаются Ваши исследователи? Пьют кофе? Играет в шахматы с компьютером?» - вертелось у меня на языке, но наученный горьким опытом, я был нем, как рыба.
«Денег нет у этой «амелихи»*! Мать их …! Сами утопают в роскоши, а другие пускай задыхаются!» - ругался Авербух, сидя за рулем своего «Понтиака». «Ничего, они легко от меня не отделаются!»
Авербух не бросал слов на ветер. Он знал израильские государственные структуры, и неплохо ориентировался в этом лабиринте. Он знал источники, откуда можно достать деньги.
Одним из таких источников была Федеративная Германия. Еще в пятидесятые годы, под давлением мировой общественности, Израиль заключил с ФРГ мирный договор, по которому ФРГ была обязана выплатить Израилю многомиллиардные компенсации, за евреев, погибших в годы «Катастрофы».
Эти компенсации имели различные формы.

«Амелиха»- подозрительная компания, темная лавочка (идиш, жаргон)

В Союзе существовала целая служба переводчиков, и необходимую патентную литературу я получал в переводе. В этой библиотеке имелись специальные компьютерные программы,
которые осуществляли переводы на множество языков. Как найти эти программы? Как ими пользоваться?
Около часа я, «методом втыка », терзал компьютер. За моей спиной терпеливо ждал очереди пользоваться компьютером смуглый, курчавый парень. Он сразу понял, в чем мои трудности. В течение нескольких минут он показал мне, как найти нужную программу - переводчик.
Мы познакомились. Я с благодарностью пожал ему руку и с удивлением узнал, что зовут его Али, он араб, и студент-физик Хайфского техниона.
Из переведенных патентов я много нового не узнал. Методы использования компонентов из морской воды для нейтрализации выхлопных газов электростанций были мне хорошо известны еще в Союзе.
Однако, получив с помощью компьютера данные по химическому составу вод Средиземного моря, я обнаружил - что в морских водах, омывающих израильские берега, содержится значительно больше химических соединений, способствующих нейтрализации вредных веществ.
Все израильские электростанции расположены на берегу Средиземного моря, поэтому у меня родилась проект безотходной системы очистки. Эта система при помощи морской воды смогла бы очищать выхлопные газы электростанций, не загрязняя море.
Профессор Авербух сразу понял суть моего проекта.
Однако без проверки на опытно- промышленной установки любой проект только пустой звук. Опытно – промышленная установка, даже самая маленькая, стоит тысячи долларов. Несмотря на трудности с компьютерным проектированием через пол года я сделал рабочие чертежи опытной установки по требуемым образцам.
Теперь встал вопрос - где взять деньги? Авербух решил передать мой проект для обсуждения в израильской электрической корпорации. Только одно упоминание об этой корпорации вызывало восхищение и зависть у многих израильтян…
Монополист всей энергетики страны платил своим сотрудникам
самую высокую зарплату, поэтому попасть туда на работу было приделом мечтаний не только для нашего брата репатрианта, но и для коренных израильтян.

Визит к Тулеру испортил мои взаимоотношения с профессором Гланцем. Он теперь не разрешал мне выезды на предприятия.
И у меня образовалась масса свободного времени. «Стипендию Шапиро» я все равно получал. Бездельничать же я не привык, да и интерес к новым проектам у меня не пропадал.
Петя-Пинхас познакомил меня с профессором Авербухом, который создавал институт изобретений и проектов. Профессор Авербух резко отличался от высокомерного профессора Гланца. Не по годам бойкий и подвижный как ртуть, он был одновременно человеком скромным и доброжелательным.
Я обрушил на него целый водопад проектов. Он выслушал и внимательно прочитал описание моих патентов, привезенных из Союза. Это было впервые со мной в Израиле! Вскоре он предложил мне заняться проблемой обезвреживания тяжелых мазутов.
Тяжелые мазуты - основное топливо израильской промышленности, и по мнению Авербуха, разработки в этой области могли быть перспективными.
Мне очень понравилось его предложение. В бытность мою научным сотрудником экологического института, я занимался подобной проблемой на одной из крупных электростанций, расположенных на берегу Каспийского моря.
Определенные знания по этой проблеме у меня остались, но их
нужно было расширить и обновить. С этой цель я и направился в библиотеку Хайфского техниона. Авербух достал мне разрешение на бесплатное пользование любыми видами услуг, которые предоставляла эта лучшая в стране техническая библиотека. Колоссальные фонды технической литературы были здесь полностью систематизированы и компьютеризированы. Любые отрасли знаний была доступны для изучения, но требовалась «самая малость» - умение пользоваться средствами современной информатики.
Слабость советского образования шестидесятых годов заключалась
в отсутствии изучения современных систем информатики. Компьютеры были привилегией только секретных институтов. Вскоре я осознал, что пользоваться патентными фондами этой библиотеке мне не под силу. Патенты были написаны на сложном, техническом английском языке. Понять точный смысл каждого слова было необходимо, а моего уровня английского языка для этого катастрофически не доставало.

Поблескивали экраны компьютеров, на стенах карты района, в холодном свете неоновых ламп господин Тулер полностью соответствовал стереотипу израильского чиновника. Отстраненный взгляд, строгое выражение лица человека, полностью погруженного в свою работу. Это сразу создавало дистанцию между чиновником и посетителями.
Профессор, непривычно тихим голосом, на «высоком» иврите,стал излагать цель нашего визита. Тулер прервал профессорскую тираду на самой середине. Резким движением он сунул нам под нос красочно оформленный каталог новейших систем автоматического контроля за состоянием загрязнения окружающей среды.
Пока мы разглядывали каталог, Тулер давал разъяснение: «Для защиты окружающей среды мы не жалеем средств. За десять миллионов марок мы купили в Германии систему автоматического контроля, и скоро она войдет в строй!»
Гордые слова «защитника израильской экологии» привели меня в замешательство: «Зачем тратить миллионы на контроль за состоянием загрязнения окружающей среды, когда во всем Хайфском промышленном районе нет ни одной эффективной действующей водо-газоочистной системы?» - хотя я говорил на ломаном иврите, Тулер понял все, и лицо его покрылось красными пятнами.
Профессор почти насильно вытащил меня из кабинета Тулера. На улице, забыв профессорский гонор, он буквально вопил на родном одесском жаргоне: «Шмок *! Шо ты ляпнул Тулеру? Он же агройсер пурец**! Он нас в два счета с дерьмом смешает!»
Вскоре на израильских и международных телеканалах появилось изображение улыбающегося Тулера, рядом с пресловутой системой экологического контроля. Телекомментатор, захлебываясь от восторга, сообщал о титанических усилиях правительства, прилагаемых для сохранения «святой земли» в первозданной чистоте.
Через несколько лет после этого среди солдат и офицеров военного лагеря, расположенного в устье реки Кишон, были обнаружены массовые раковые заболевания.
*Шмок - бездельник, глупец (идиш - жаргон)
**Агройсер пурец - большой начальник(идиш)

В единственную в этом районе речушку Кишон ежедневно безнаказанно
сливались сотни кубометров ядовитых жидкостей.
Речушка превратилась в зловонное болото, покрытое черными нефтяными пятнами.
Вода из этого болота вытекала прямо в море, отравляя морскую фауну и окрашивая пески приморских пляжей Хайфского залива в черный цвет.
Профессор Гланц, человек, убежденный в своих всеобъемлющих
знаниях, не обращал внимания на мои предложения по проблемам экологии Хайфской промышленной зоны.
Конечно - кто он и кто я? Почему он должен прислушиваться к ничтожному «олиму»?
«Что ты понимаешь в израильских делах? Ни один босс пальцем не шевельнет, если не почует свою «парнасу»*! А что такое твоя экология? Товар без прибыли!» - убеждал он меня. После этого разговора я решил пойти другим путем.
Цементный завод находился недалеко и тучи пыли из его труб
даже долетали до профессорской виллы. Побывав на этом комбинате,
я быстро убедился в грубейшихошибках, допущенных при монтаже оборудования.
Закупленные в Дании, дорогостоящие пылеуловители-электрофильтры, по своей конструкции и производительности не подходили к прокалочным печам, закупленным в Германии. Эту ошибку можно было легко исправить, если поставить между электрофильтром и печью простой выравнивающий пылеуловитель - циклон. Этот циклон улавливал бы ежедневно сотни тонн цемента, которые падали на головы горожан. Кроме того, цемент это товар. Он приносил бы боссам любимую «парнасу».
Для меня было не сложно нарисовать схемы пылеулавливающей системы и рассчитать её экономический и экологический эффект. Узнав в чем дело, профессор, даже не открывая папки, с раздражением бросил её на полку. Однако через несколько дней я увидел мои бумаги на рабочем столе профессора.
Вскоре мы оказались на приеме у начальника отдела охраны окружающей среды Севера страны, румынского еврея по фамилии Турер. Отдел по защите окружающей среды удивил меня внушительными размерами и обилием новейшей информационной техники.

Экология и психология.

Но больше всего меня поразило абсолютное пренебрежение
к вопросам защите окружающей среды, экономии сырья и
энергоресурсов.
Казалось бы, что для маленькой страны, лишенной природных богатств, с ограниченными земельными и водными угодьями эти проблемы должны быть важнейшими… Но, увы - все происходило наоборот.
Только в Хайфском промышленном районе действовало более
двадцати предприятий, отравляющих окружающую среду.
Мощный нефтеперерабатывающий завод, построенный
англичанами на скорую руку в период второй мировой войны,
вообще был лишен каких-либо природоохранных сооружений.
Крупная электростанция, работающая на тяжелых мазутах,
выбрасывала в атмосферу насыщенные вреднейшими канцерогенными * веществами выхлопные газы. Кстати, такое энергетическое топливо запрещено к применению во всём
цивилизованном мире.
По соседству с нефтеперерабатывающим заводом находится комплекс химических предприятий, выпускающих краски, пластмассы, удобрения и другую продукцию, связанную
с вредными отходами.
Рядом с жилыми районами расположился цементный завод. От прокалочных печей этого завода вылетали в воздух тонны мелкодисперсной цементной пыли. Во всем Хайфском промышленном района, не имелось ни одной эффективно действующей очистной системы.
Защита дыхательной зоны** человека и водных источников
от пагубного воздействия этих опасных веществ, практически не
осуществлялась.


*Канцерогенные вещества - вещества, способствующие раковым заболеваниям.
**Дыхательная зона - зона атмосферы, расположенная на уровне человеческой жизнедеятельности.

Однако разобраться в очень «хитром» израильском законодательстве для «олим-ходашим», которое все время менялось, было невозможно.
Одесский профессор этим пользовался и гонял меня по заказчикам, как «сидорову козу». Обработкой результатов заводских измерений я занимался в офисе, который располагался в нижнем этаже трехэтажной профессорской виллы. Нижний этаж виллы был разделен на офис и холл. В холле профессорская чета принимала гостей. Через открытые окна можно было отлично слышать содержание бесед, ведущихся в холле.
Частой гостью профессорши была некая Ирена, бывшая радиокомментатор комсомольского радио. Здесь в холле эта специалистка по идеологиям, делилась с мадам профессоршей рассказами о том, сколько сил, душевной теплоты, и денежных средств они тратят на помощь этим неблагодарным олим. Госпожа Ирена сейчас работает на израильской русскоязычной радиостанции. Как только я слышу её сладкий голос в эфире, немедленно выключаю радиоприемник.
Но всё-таки я должен быть благодарен профессору Гланцу. Он дал мне возможность познакомиться с особенностями израильской промышленности. Выполняя задания профессора, я побывал на многих предприятиях, где сосредоточена индустриальная мощь страны.
Повсюду использовалось только иностранное оборудование.
Рядом с модерными компьютеризированными системами, работали английские агрегаты, изготовленные еще до второй мировой войны.

Окинув меня мимолетным взглядом, она отбросила мой драгоценный конверт от Шапиро куда-то в сторону, и объявила, что декан занят и будет принимать только завтра после обеда.
С трудом разобрав сказанное девицей, я уныло поплелся назад к
автобусу. Поездка из Лода в Хайфу и обратно, опустошила мой
тощий карман. На следующий день повторилось то же самое.
Только с третьего захода удалось застать неуловимого декана. Но опять неприятность. Смазливая девица куда-то забросила письмо от Шапиро и никак не могла его найти.
Декан, уже не молодой, нервозный человек, почему-то разозлился именно на меня. Он прервал мое блеяние на иврите, и позвонил Шапиро в Иерусалим. Ответ Шапиро ему, вероятно, не понравился, и он объявил мне довольно сухо: « Что вакансий пока нет, и как только появятся вакансия, мне немедленно сообщат»
Потом я убедился, что это типичная формула отказа по израильским стандартам.
Все-таки, благодаря связям Зины, путевка Шапиро сработала. Я получил место в частной научной компании с гордым названием «Мыслящие системы». Хозяин «хевры»* профессор Гланц, лет пятнадцать назад прибыл в Израиль из Одессы. Правда, в Одессе он был только кандидатом наук в каком-то пищевом институте. Тут он назвал себя профессором и создал свое дело.
Несмотря на наукообразное название, фирма профессора занималась тем, что выполняла любые заказы. На каком предприятии нужно проверить или сократить расход пара, топлива или другого энергоносителя, бойкий профессор всегда первый со своими услугами.
Все работники у него все были временные, эмигранты, репатрианты, и студенты. Платил он им зарплату ниже минимального уровня, и без всяких излишеств, таких - как отпуск, больничные и прочие.
Мне он вообще ничего не платил, хотя обязан был кое-что доплачивать.

Хевра*- компания, фирма, контора.(Иврит)