Минутка Антидури в дневнике Маргоники. Много-много описаний внешности персонажей из произведений авторов разной степени юности. По отдельности они, возможно, не так плохи, но вместе представляют собой инструкцию „как написать Мэри Сью”.
Описаний было много, были они длинны, поэтому я решил обойтись одними описаниями глаз и волос. Там и так довольно красоты.

Тонкие, идеально красивые (кто бы сомневался!) черты лица незнакомца и его прищуренные золотистые глаза медового цвета (простите, а какого цвета ещё бывают золотистые глаза?) очаровали девушку. (На самом деле девушку очаровала, конечно, брошь. Чуть выше помянутая „бриллиантовая брошь, скрепляющая плащ”. Но она стесняется признаться.)

Приоткрыв один глаз, она вскрикнула, понимая, что наваждение никуда не пропало, а сидит себе на нижней ветке каштана, насмешливо и немного надменно (sic!) глядя на нее ореховыми миндалевидными глазами, которые, казалось, излучают золотистое сияние. (Куда же без него! Вспоминается, знаете, Тилль Линдеманн с горящей лампочкой во рту.)
<…>
У пояса, в кожаных ножнах, висел в металлической оправе шотландский кинжал - скин ду, а длинные серебристые (седые, это называется — седые!) волосы были украшены блестящим желтым обручем – возможно, позолоченным.

Ее огромные малахитовые глаза (куда же без драгоценностей, о да) вспыхнули гнилушечным болотным светом. Стихла музыка на поляне за деревьями, исчезли столы и веселящиеся гномы, исчез прекрасный цветущий сад и белокаменный дворец. (Глаза изменили свой цвет, и все умерли, заметьте.)

Из-за ближайшего дерева вышла красивая высокая девушка в хрустальной короне на распущенных волосах. В них запутались листья и веточки высушенных священных трав. Светлые локоны ниспадали серебристым водопадом до земли (понятно, откуда веточки, хм), и все в ее облике говорило о том, что она создана из чистого света.
<…>
Огромные лучистые глаза ее с озорством вспыхнули, и она подошла ближе к незваному гостю. Майкл, не отрываясь, глядел на нее – настолько она была прекрасна.
Худощавая и изящная, она казалась совсем юной девушкой, почти девочкой – но только до тех пор, пока Алистер не заглянул в ее глаза. В них отражалась вечность. Она была старше, чем он мог бы себе представить. Возможно, она видела рождение его мира, и увидит его гибель. И Майкл чувствовал, что ей чужда суета повседневной жизни, и что она, как любая бессмертная, выше всего, к чему он привык. Ведь когда и откуда появилась она и ее племя, никто уже не сможет сказать. (Глаза, во-первых, светятся, а во-вторых, отражают. Многофункциональные глаза.)
И в том же описании — рубрика „из чего же сделаны наши девчонки”.
Из чего она создана? Из шелковистого блеска драгоценных камней или хрустального перезвона ветряных колокольчиков над волшебными холмами призрачной страны? Из шепота морских волн или лучиков солнца? Из тоскливого завывания ветров или шелеста мягких трав? А, может, из перламутрового блеска жемчуга, или из сверкающего льда северных рек? Или из бликов волшебного огня?

Пронизывающие серо-зеленые глаза делают все возможное чтоб вывернуть душу наизнанку... (между прочим, одно из пары десятков предложений подряд, заканчивающихся многоточиями.)

Вид у нее и правда был своеобразным и очень стильным: длинные, прямые, иссиня-черные волосы, голубые, почти прозрачные глаза. Волосы собраны в два хвоста и закрепленные резинками в стиле стимпанк.

Это была девушка, маленькая и стройная, с копной вьющихся светлых волос.

Облако золотисто-рыжих волос и зелёные спокойные глаза-бездны… Лира улыбалась, и тогда в этих глазах мелькал затаённый испуг, а ямочки на щеках казались червоточинами в яблоке. (некрофилия, между прочим, детектед.)

На вид ей было не больше семнадцати; весь её внешний вид выдавал в ней аристократку – аккуратный подбородок, тонкий, орлиный нос, чётко очерченные полные губы, и великолепные, густые, золотистые волосы, которые доставали этой красавице до плеч.

Ветер сдувал язычки пламени рыжих волос, но не мог остудить это жар. Зеленые глаза покраснели от напряжения (глаза-хамелеоны не редкость в мире Мэри Сью, но чтобы так…), небольшая горячая слеза скатилась по щеке.

Сухое лицо с острым подбородком, чёрная щетина и недобрые глаза производили сильное впечатление: можно было подумать, что перед тобой сильный, жестокий рыцарь.

Кара издалека заметила Лизу. Её было трудно не заметить. Красивая высокая девушка с ярко-рыжей шевелюрой. У Лизы всегда были очень пушистые волосы, которые она просто ненавидела. Поэтому она всегда завязывала их в высокий хвост и тратила много времени, чтобы привести себя в порядок. (Заметьте, срезать волосы — не наш метод. Будем ходить и ненавидеть. Статус Мэри обязывает.)

В двух шагах от него, на перекрестке, под самым светофором стояла девочка с песочными кудряшками и задорной заколкой-вишенкой.

Луиза Линдстоун, была, без сомнения, прекрасной. Диадема, сияющая на белом парике, величественная осанка и богато украшенное платье создавали ошеломляющее впечатление. Но лишь огромная тоска в зелёных глазах портили всю картину. (Раз тоска, два тоска.)

Длинные темные волосы, собраны в конский хвост, подчеркивали идеальный овал лица. Темно-серые, почти черные, глаза, пытались продырявить взглядом витиеватый узор обоев, лишь бы не видеть печальное лицо матери. (Сцена ссоры с матерью — замечательный момент, чтобы обратить внимание читателя на неземную красоту героини.)

В отличие от всех прочих царедворцев, этот человек не носил парика, и его темно-каштановые волосы были собраны в хвост лентой того же тона, что и окантовка на камзоле. Мужчина еще не был стар, ему даже не исполнилось сорока лет, но кое-где в его волосах уже виднелась седина, что свидетельствовало о перенесенных им когда-то тяжелых испытаниях. (Знаем, знаем мы, зачем у мужских персонажей бывает преждевременная седина! Не надо нам ещё разжёвывать!) Проницательный взгляд карих глаз, из-за огромной радужки которых почти не было видно белков, и чуть опущенные уголки красивых губ только подтверждали это предположение.

Две абсолютно одинаковые, рыжеволосые представительницы Рейха. У обеих волосы собраны в косу-колосок и покоились на плечах девушек.

Мэри Сью вульгарис, подвид канонический.
Розали моя подруга с детства, она блондинка с вьющимися локонами, вся такая хрупкая, бледная, с будто фарфоровой кожей, небесно-голубыми глазами и длиннющими чёрными густыми ресницами. Так же у моей подруги присутствуют ярко алые губы вишенкой и как и у многих блондинок светлые не густые брови. (Инвентаризация товара: губы вишенкой — 2 шт., светлые не густые брови — 2 шт.) Иногда я думаю что она не человек а оживлённая коллекционная кукла...

Черные как смоль волосы пострижены аккуратно, не слишком коротко. Темно-карие глаза глядели мягко, одновременно уверенно… и будто служили дверцей, сквозь которую вырывался ореол обаяния, силы и непробиваемой твердости железной воли. (Просто свет — это слишком банально, нужно что-то более крутое.) А еще – быстрый как молния пытливый взгляд, который будто пытался зацепиться за всякую деталь, дабы по ним полностью составить интересующую его картину.

То, что я увидела, здравый смысл категорически отказывался принять: перед нами лежала не высохшая мумия, не черный скелет... а молодая красивая женщина, со смуглой кожей и длинными угольно-черными волосами! Время даже не осмелилось коснуться ее тела, в отличие от истлевшей одежды. (истлевшая одежда, как ты смеешь касаться тела Сьи!) Казалось, она живая!.
<…>
Вот так красавица! Прекрасная стройная фигура, смуглая кожа словно шелк. Лицо утонченное и настолько идеальное, что кажется, будто над ним усердно работал ювелир. (Маска это, господа, неужели непонятно?) Нос совсем маленький, острый и плавный. Изящные губы – будто у фарфоровой куклы. Глаза большие, с длинными ресницами и тонкими бровями... Когда видишь таких красавиц, недолго и умереть от комплекса неполноценности.

Внешность ее была вполне типичной для средней полосы России. Светло-русые, выгоревшие на южном солнце, волосы до поясницы, открытое лицо с карими глазами, разрез которых создавал впечатление постоянного прищура, едва заметная родинка на правой щеке, ярко очерченные губы светло-розового оттенка. (Maybelline, оттенок 212 „светло-розовый”.) Темные глаза очень ярко выделялись на фоне фарфоровой кожи, бледность казалась излишне аристократичной (даже в средней полосе России никак не выжить без аристократической бледности!), словно девушка в жизни никогда не видела солнечного света.

Такая внешность могла бы бросаться в глаза. Довольно длинные черные, шелковые (ручное стадо шелкопрядов поработало) волосы с синеватым оттенком были собраны ленточкой в низкий хвост и спускались на грудь с левой стороны. Узкое лицо с тонкими чертами лица, возможно не слишком отчетливыми, однако глаза среди них были самым примечательными,- темные, настолько темные, что казались почти лишенными зрачков. (Чёрные глаза — непременный атрибут любой злобной Сьи.) На фоне фарфорового цвета лица и красных губ они делали его немного болезненным.

Одет мужчина был в костюм тёмно-синего цвета, будто подчёркивающий его внутреннюю взрослость (Костюмы бывают не менее многозначительны, чем глаза), но взъерошенные волосы показывали его какую-то другую сторону: что-то такое в один час простое и сложное, удивительно светлое и детское, совсем не свойственное его возрасту.

Роскошные длинные каштановые волосы аккуратно спадали многочисленными прядями на полуприкрытые бронёй плечи. (кокетливо этак полуприкрытые. Бронелифчик детектед?) Она медленно подняла взгляд, отрывая себя от осмотра разрубленного тела мечника, посмотрела на Эритта: глаза, серо-голубые, глубокие, проницательные, пристально всматривающиеся в его лицо, изучающие каждую его морщинку, скользящие медленно по мускулистому телу, по руке, сжимающей двуручный меч. Заново взгляд её поднялся, остановился на его лице. Смотрели глаза несколько с холодком и равнодушием, но вместе с каменностью безразличия в них плескался тускловатый огонёк восхищения. (Огонёк. Плескался. Это была огненная вода, что ли?)

Толстый жгут тёмно-рыжих волос, лежавших на плече, казался слишком большой тяжестью для высокой шеи. (Так они на плече лежали или на шее?)

Волосы ее, светло каштановые были собраны в узел. А лицо обрамляли две тоненькие косички.

Один - русый, с озорными зелеными глазами, в черной толстовке, неусидчивый и подвижный. Второй - черноволосый, такой же худенький, как и первый, в широкой, словно не по размеру футболке блекло фиолетового цвета, у него был тихий смех, и внимательные проницательные глаза темного непонятного цвета. (Сья загадочная, адын штук.)

Ее прямые рыжие, как осенняя листва, волосы были прихвачены тонкой золотой лентой, не дающей им свободно рассыпаться по узким плечам девушки. Глаза Королевы были удивительного василькового цвета, однако меняли оттенок в зависимости от настроения. (Классика жанра.) Сейчас они были светло-голубыми, что говорило о спокойствии и умиротворенности их обладательницы. (всё это, между прочим, сочетается с розовым платьем. Розовым, понимаете.)

Мне нравился вставлять элементы внешности героев на протяжении всего произведения. Напр. "он готов был простить ей что угодно только за невероятное сочетание оливковой кожи и пепельных волос. Некрасива, совсем некрасива, но..." "..смотря в её обжигающие (ещё прекрасный эпитет!), темно-карие глаза, он совсем не слушал, что она говорит..."