— Зря вы ерничаете, молодой человек, — пожурил он. — Нам с вами необходимо поговорить, и это в наших общих интересах. Я вижу, что вы колеблетесь и еще не приняли окончательного решения. Поэтому я хочу вам кое что объяснить. Я согласен, что на первый взгляд наша компания выглядит весьма экстравагантно, но ведь это не наша прихоть, согласитесь. Я и сам не слишком доволен собственным обликом, но на все воля народа. Возможно, что в дальнейшем наш образ изменится, станет более… привычным.
— А по моему, и сейчас все достаточно точно.
— Эх, молодой человек, — вздохнул он. Какой я ему молодой, интересно? Самому то от году неделя, и уже в мудрецы себя записывает. — Видите ли, вы многого не можете понять. Потому что вы — маг, и большинство проблем, волнующих население вашей страны, прошли мимо вас стороной. Вы — волшебник. Вы уже давно не испытываете финансовых проблем. Или я ошибаюсь? Вы нуждаетесь в деньгах?
— Мне хватает.
— Вот видите. А большинству электората их не хватает хронически. Вас не интересует светская власть, потому что вы не зависите от того, кто ею обладает. У вас нет проблем в личной жизни. Вы обладаете тайными знаниями, вы понимаете больше обычных людей, вы способны заглянуть в глубины мудрости и понять загадки природы. Вы не верите в богов, потому что вам лично боги не нужны. Но подавляющему большинству людей надо во что то верить. Они слабы. Они нуждаются в покровителях, которые будут хранить их и оберегать. Указывать правильную дорогу.
— Я не люблю тех, кто пытается указывать дорогу другим. Нашел сам — не мешай идти другим.
— Есть люди, которые не хотят искать новых путей, боятся неизведанных дорог. Кто то предпочитает идти по проторенной дороге. Идти в обществе таких же, как он, а не в одиночку.
— Вы говорите не о людях, а о стаде. Проторенные дороги ведут в пропасть.
— Вы циничны.
— Каждый человек должен выбирать свой путь сам. А вы собираетесь ему подсказывать, но это ведь только на первых порах. Потом вы будете его заставлять.
— Во имя его же блага, разумеется.
— Все так говорят.
— Послушайте, ваша страна только что выбралась из периода одной из самых жесточайших в истории тираний. Семьдесят лет вами правил один бог, единоличный монарх, настоящий деспот. Вот он уж точно никому не предоставлял выбора. А мы готовы дать людям стабильность.
— Стабильны мертвые.
— Долгое время все шли по одной дороге. А мы предоставляем на выбор несколько путей.
— Число их все равно ограничено.
— Иначе и не может быть. В противном случае возникнет хаос.
— Именно из хаоса рождается порядок.
— В мире уже достаточно хаоса. Неужели вы не желаете для своих сограждан лучшей доли?
— Я не желаю выбирать за них.

Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")


— Зря. Думать надо быстрее. Время — деньги.
— Опасное заблуждение, с которым я никогда не был согласен, — возразил я. — Время гораздо ценнее каких то денег. Время — это жизнь.
— Каких то денег, — повторил он. — Может быть, ты считаешь, что деньги — это зло? Что быть богатым плохо? Может быть, ты вообще против денег?
— Нет, не против. Деньги — это хорошо.
— И я так думаю.
— Но деньги хороши как средство для достижения цели, а не как сама цель.
— И какова же цель? — саркастически улыбнулся он.
— Каждый выбирает ее сам.
— Но ведь кто то же может себе выбрать и деньги в виде цели.
— Может, но мне его жаль.

Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")


Я пожал плечами и спросил:
— А что вы предлагаете? Деньги, власть и секс.
— Ты что то имеешь против этого?
— Нет. Я не говорю, что эти явления плохи. Они хороши, но хороши в меру, и каждый должен знать, что и во имя чего он должен использовать. Вы же предлагаете власть, но власть ради денег и секса. Вы предлагаете деньги, чтобы купить на них секс и власть. И вы предлагаете секс ради власти и денег. Вы смешиваете эти понятия и лепите из них одно целое.
— Что в этом плохого?
— Есть вещи, которые нельзя купить.
— Например?
— Любовь. Не улыбайтесь столь ехидно, я говорю о любви, а не о той шлюшке, что вы представили мне пару часов назад. Дружба. Тяга к новым знаниям, к новым открытиям, к пониманию природы вещей. Мудрость.
— Эти понятия иллюзорны.
— Потому что вы не способны их принять. Для вас существует только то, что можно пощупать, попробовать на зуб.
— Ты живешь в эфемерном мире, маг. Твои соплеменники не поймут тебя, как ты не способен понять их. Я могу их понять, а они понимают меня. Человечество — это животные, маг. Я говорю сейчас не о происхождении, а о том, что ты называешь сутью вещей. То, что вы зовете цивилизацией, — еще один миф. Свобода воли! Ха! Стоит только чуть отпустить вожжи, и вы тут же приметесь резать друг другу глотки под два ваших вечных клича: «Любой ценой!» и «Мочи козлов!» Я — тот, кем ты боишься быть. Ты сомневаешься, а я не ведаю сомнений. Ты не имеешь смелости решать даже за себя, а я не боюсь ответственности решать за других. Посмотри вокруг, маг: все боги одинаковы. Мы рядимся в разные одежды, но попробуй найти десять отличий между Зевсом, Юпитером, Тором, Кецалькоатлем и мной.
— У вас даже больше общего, чем вы думаете. Вы все — преходящи. Власть утекает сквозь пальцы, деньги развеиваются по ветру или их съедает инфляция, а если двух человек связывает только секс, связь эта не будет долгой и прочной.
— Тогда чего же ты боишься? Если наш срок уже отмерен, так помоги нам, а мы поможем тебе. Ведь в твоем понимании мира ничего не изменится. Вам, магам, всегда было наплевать на тех, кто правит остальным человечеством, потому что вы всегда ставили себя выше него. Помоги нам, и ты будешь обласкан нами. Ты можешь выиграть все, но ты ничего не проиграешь. Ты уже наметил свою цель? Ты думаешь, что мои дары не способны помочь тебе ее достичь?
— Нет. Я в вас не верю.

Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")


Гера, видишь ли, идеалист. Он считает, что люди должны быть лучше, чем они есть. Ну, положим, многие так считают, но Герка один из немногих, кто предпринимает реальные попытки по улучшению рода человеческого.
В шестидесятые годы в Сибири, в институте, выходцем из которого является наш учитель, предпринимались попытки подобного рода. Итог был положительным, но…
Академик Эдуард Амперян, тогда еще не будучи академиком, а всего лишь магистром, сумел создать реморализатор. Это был очень сложный приборчик, который вводил индивида в некое подобие транса и моделировал ситуации, переживая которые индивид становился чуть лучше. Это был большой теоретический прорыв, но на практике идея оказалась не столь удачной.
Реморализатор обладал большим потенциалом, но был сложен в использовании. Это прибор индивидуального воздействия, и улучшить более одного человека в один конкретный отрезок времени он не мог. Была еще одна неразрешимая проблема. Поскольку управлять прибором мог только маг, а управление и контроль были необходимы в течение всего процесса, за каждым прибором постоянно должен стоять один маг. А количество магов несравнимо с количеством населяющих мир людей, и даже если бы все живущие маги согласились бы бросить свои занятия и посвятить все время работе с реморализатором, то в итоге они смогли бы улучшить менее одной десятой процента населения Земли в течение одного века.
А это не те цифры, согласитесь.
Технология не была забыта. Многие головы бились над тем, чтобы расширить круг попадающих под воздействие субъектов.
Были попытки задействовать технологию в кино и телевидении. Нечто вроде пресловутого двадцать пятого кадра. Увы, эффект был слишком слаб и весьма непродолжителен.
Герман решил пойти другим путем. Он заявил, что книга является гораздо более сильным средством воздействия, нежели кино или телепередача. С книгой человек проводит гораздо больше времени, и каждая хорошая книга незаметно меняет человека, который ее прочитал. Хорошие книги делают людей лучше, это давно замечено. Надо только усилить этот эффект.
Решению этой проблемы Герман и посвятил свою жизнь.
Как вставить в художественный текст реморализирующие формулы, Герман сообразил достаточно быстро. Любое заклинание может быть выражено в буквенном виде, а спрятать определенные буквы в абзацах, расположенных в нужном порядке, не так уж сложно.

Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")


— Что то ты зачастил в Тартар, внучок. Я даже соскучиться не успел.
— Надо нам с тобой поговорить, дед.
— А что мы еще можем делать в Тартаре? Только разговаривать. Что ты хочешь узнать?
— Почему?
— Почему что?
— Почему ты здесь?
— Потому что так решил мой сын и твой отец. В той войне я был проигравшей стороной.
— Не верю. Что такое папина молния по сравнению с мощью повелителя времени? Чуть чуть шума, чуть чуть света. Ты мог уделать папу в любой момент, но не захотел. Почему?
— Ты всегда был самым умным в нашей семье, внучок. Не буду врать. Я добровольно сложил с себя власть и ушел сюда. А Зевс придумал эту историю с войной, потому что захотел взойти на трон красиво. И его поколение его поддержало. Какие причины заставили меня сделать это? Ты за ними сюда пришел?
— В числе прочего.
— Я понял то, что рано или поздно понимает любой из нас. Смертные создают нас, но они не нуждаются в нас. Более того, мы мешаем им, сковываем их, вешаем шоры на глаза. Без нас жить им было бы гораздо легче.
— И ты начал с себя?
— Время — не та стихия, с которой можно заигрывать. Время лучше всего предоставить самому себе. Пусть течет. Боги не нужны людям, а особенно сильно им не нужен я. Иначе они только и будут делать, что просить меня повернуть время вспять. Вернуть утраченное. Войти в одну и ту же реку во второй, третий, десятый раз. Это тупик.
— И ты ушел. Ушел, но оставил вместо себя своих детей, не таких мудрых и не таких понимающих. Решение, которое потребовало смелости, не так ли?
— Мы не можем изменить смертных. Они не избавятся от нашей обузы, пока сами не поймут, что это обуза.
— Почему ты не увел детей за собой?
— Каждый решает сам. Я никогда никому не навязывал своего мнения.
— Ты так же могуч, как и раньше.
— Брось, внучок. Никто на Земле даже не помнит моего имени.
— Крон. Кронос. Хронос. Все люди верят в понятие времени. А ты и есть время, дед. Ты так же могуч, как и раньше, даже еще более могуч, потому что смертные научились ценить и уважать время.

Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")


— Человек, — сказал он, — ты мне нравишься. Ты способен решать свои проблемы самостоятельно, но этого не всегда бывает достаточно. Постарайся научить этому остальных. Ибо я не буду выбираться из Тартара каждый раз, когда вы придумаете себе новых богов, только для того, чтобы уничтожить их. Не ждите помощи и защиты, ибо вы сами можете помочь и защитить. Запомни этот совет старого бога. А теперь мне пора обратно в Тартар. И, внук, постарайся не беспокоить меня следующую тысячу лет.


Сергей Мусаев (книга "Древнее китайсоке проклятье")