Анакин уже не плакал - устал. Просто сидел в углу, закрыв лицо руками. Кимейн пытался его облизать.
- Что случилось? - в комнату вошла Церцерис. Люта взяла Анакина на руки, и он прижался к ней, как к матери.
- Их отцы встретились. Произошёл конфликт. Прислушайся: Анакин не излучает.
Цери замерла, нащупывая волны. Анакин действительно не излучал. Энтомское начало в нём будто бы затихло. Зато в жёлтых глазах Кимейна разгоралось пламя... Нет, он по-прежнему сидел у ног Люты, этот маленький шестиногий гибрид котёнка и сверчка, и смотрел на своего братишку, но что-то необратимо изменилось - и даже не в нём, а где-то вовне, он лишь транслировал это. Цери отвернулась, чтобы не смотреть на него: ей почему-то стало страшно.
Она никогда не проявляла интереса к Кагановичу. Редко отвечала на знаки внимания, которые он оказывал ей. Отключала аську, чтобы не доставал. Да и первая встреча с ним оставила не самый приятный осадок. Но сейчас, глядя на притихшего Анакина, она видела перед собой лицо Кагановича. Серьёзное, озабоченное, как обычно. Люта перехватила её взгляд и молча кивнула.
"Нет... не может быть!.. кто-то говорил, что они живут вечно..."

- Итак, - сказал Копосов, - Зиновий Аронович утверждает, что Биренковена посетило видение, в связи с чем он начал активно сопротивляться уничтожению Чумадана. Что на это скажет уважаемый магистр Йода?
Позеленевший от цветочков Шпак шарил по карманам халата в поисках зажигалки.
- Думаю я, что неизбежен Света Конец. Энтомов противостояния не хватало для геморроя полного нам.
- Но ведь Сева Мирославов убил Красного Полуночника? - удивился Копосов.
- Наивен ты, о Пендальф! Если голову таракану отрезать, дней несколько проживёт без неё он. Потом с голоду умирает. Энтомы же Высшие энергией космической питаются, феноменальна регенерация организмов их. Может отец Кимейна голову новую вырастить себе. Гвоздец чует жопа моя...
В окно вошёл Блэки. Он был замогильно ужасен и мрачен.
- Плохие новости, - он, не здороваясь, плюхнулся в кресло и заговорил, уставившись куда-то в угол. - Очень плохие. До сопла Иштлаксихуатль ребятам не дойти, но соблазн уничтожить Чумадан никуда не денется. А этого делать нельзя.
Копосов вопросительно посмотрел на Блэки. Тот кивнул.
- Я говорил с духами. Чумадан должен жить. Это не предмет - это живое существо. Оно меняет хозяев, но может обойтись и без них. Правда, не на данном этапе. Сейчас ему необходимо взаимодействовать с холодильником и транслятором. Холодильник у них там есть, а вот транслятор... - Председатель помолчал. - Транслятора больше нет. Единственный экземпляр TK-81TOP был уничтожен хорошо известным вам самогонных дел мастером Мэттом Сорумом, что и помогло поднять голову доктору Юзефу Кронштейну.

Эллефсон пришёл в себя от стука колёс дрезины. Над ним склонился Биренковен.
- Давид Гордеевич, как Вы себя чувствуете? Я б Вам дал что-нибудь, но холодильник сейчас открывать нельзя.
"Какой холодильник?... ах да, холодильник... а Чумадан?!.."
- Где Чумадан?
- Здесь, - откликнулся Феттель, стоя на рычаге вместе с Пашкой. - Ничего ему не сделалось.
- Кто это? - удивился проснувшийся Скотт Ян. - Откуда взялся?
- Из холодильника, вестимо, - ответил Решёткин. - А кабы не взялся, нам всем конец бы пришёл. Это ж Сева Мирославов, космический гонщик из двадцать шестого века. Вместе со мной окном ошибся. Зато попячил красную гниду.
Про Чёрную Ракету Пашка решил не рассказывать.
Дрезина катилась своей дорогой.
- Кстати, - спросил Эллефсон, - а куда мы едем?
Биренковен сел на Чумадан и вцепился в него обеими руками.
- Я не дам его уничтожить! Вы себе даже не представляете, какой гвоздец произойдёт, если его бросить в кратер...
- Да он просто хочет им завладеть! - возмутился гитарист Anthrax. - Возомнил себя Хранителем! Попячтся, попячься! - он хотел было спихнуть Тони с Чумадана, но его остановил Дэвид:
- Скотт, успокойся. Не забывай, что мы имеем дело с Седьмым воплощением Портера. Он мог и в самом деле что-то увидеть.
Недовольно ворча "Трэш твою мать...", Ян сел на место.
- Веди, дрезина, нас смелее в бой, - тихонько запел Феттель. Решёткин сперва хотел дать ему подзатыльник, но, прислушавшись, начал подпевать.