Итак, с понедельника я вновь таскаюсь на работу. Именно таскаюсь, поскольку дорога в один конец занимает минимум час торчания а пробках, ну, а назад не меньше полутора. Слава нашим властям, умудрившимся перекрыть набережные Обводного аж на целых три года! В итоге весь город стоит в пробке на Лиговке в районе пл. Восстания. Параллельный ей Литейный забит также. А больше ничего и нету... Вот и торчат граждане-автомобилисты, чадя своими железными конями и с тоской смотря на прохожих, которым пробки нипочём. Впрочем, в машине тепло и музыка играет. И каждый - в своей клетке.
Ну, а в конторе был представлен всем обитателям. Учитывая, что всю неделю провел в кабинете у главного, включая обеды, приносимые секретаршей, а также мои вопросы-расспросы всяких начальников, частью персонала был встречен с недоверчивостью. Одни стараются вести себя осторожно и рассказывают о порядках в конторе только хорошее, другие - и плохое тоже. Причем, что забавно, уже умудряются поливать своих коллег - как водится, непримиримая борьба за соответствие зарплаты и обязанностей, особенно в сравнении с собственными усилиями. Никто не знает, чего от меня можно ждать: как же, САМ его принимает у себя, да еще обедают вместе! Впрочем, всё это только лишь тешит самолюбие, а в остальном приходится скрупулезно анализировать с таким трудом добытые цифры месячных показателей, поскольку с отчетностью тут - бардак. Вот так и шарахаюсь от одного к другому, расспрашивая о том, что ныне, и прося (распоряжаясь) посчитать одно и представить другое, из которого сам потом с помощью калькулятора вывожу некие зависимости, по которым можно представить, что придется поменять в организации. Компа, увы, как и постоянного рабочего места нет. Но, надеюсь, что с возвращением генерального всё же появится - ну, не торчать же мне постоянно у него в кабинете, да и неудобно это, ей-Богу.
Как итог, от обилия информации пухнет голова и достают поздние возвращения домой.
Даже Собакин, привыкший проводить со мной все свое время на протяжении двух месяцев, с огорчением тыкается носом в свою "корзину", увидев, что, одеваясь, я натягиваю не те брюки и ботинки. Понимает, что в таком наряде его не выведут погулять и побеситься. Огорченно сворачивается в черный клубок и засыпает. Приходится по воскресениям вывозить его в безлюдные места, где без поводка он может от души побеситься с пользой для своего собачьего здоровья.