В наше время с ними соседствуют истории, для фольклорного репертуара ранее совершенно не характерные: о различных “аномальных явлениях”, НЛО, контакте человека с пришельцами из космоса и т.п. Однако отличие этой последней группы от традиционных быличек и меморатов на самом деле не столь значительно. Оно касается прежде всего квазинаучной атрибутики и фразеологии, берущих на себя роль новых мифологических концептов и стереотипов общественного сознания, за которыми угадываются все те же демонологические сюжеты, поразительно стойкие на фоне столь стремительно меняющейся картины мира современного человека.
...
Согласно монгольской легенде, неоднократно воспроизводимой в исторической литературе, грозный тибетский бог Бэгдзэ сначала пытается остановить следующего в Монголию Далай-ламу, чтобы помешать обращению живущих там народов в истинную веру. Он является к нему во главе демонов, принявших облик разных животных, но в конце концов сам берет на себя обязанности защитника религии и начинает выполнять повеления Святейшего по подавлению и приведению к покорности “богов, духов и демонов монгольских земель, имеющих верблюжьи, конские, бычьи, бараньи, змеиные, ястребиные и волчьи головы”. Равным образом в России “заклятые праведниками бесы, черти в средневековых житиях святых трудятся во славу церкви: водят священнослужителей в Иерусалим, помогают строить Киево-Печерскую лавру и т.п.”
...
Скажем, в Монголии каждый фрагмент местности (река, долина, перевал, холм) имеет духа-хозяина, но “хотя этим духам придаются фантастические плотские формы, - так, например, Дюрбют представляет иногда своего сабдыка с птичьим клювом, но в то же время представления об ээзи, сабдыках и хатах (духи природы у монголов. - С.Н.) сливаются с самою природой; хозяин горы или долины и есть сама гора или долина”
...
Подземный мир, мир духов - страна мрака, а ночь - время активизации потусторонних сил, знаменующееся наплывом хтонических стихий; днем демоны исчезают или гибнут. Из этой “двуприродности” миропорядка (включая - едва ли не в первую очередь - и бытовую повседневность) вытекает возможность внезапной “оборачиваемости” окружающего,проявления в нем по-ту-стороннего - относящегося к “той”, “обратной” стороне действительности, - как правило, темной и ночной. Встреченный человеком дух, при ближайшем рассмотрении оказывающийся зверем, птицей, деревом, кустом, камнем, столбом или частью какого-либо сооружения, не только подобным образом проявляет свои оборотнические способности, но и демонстрирует специфическую “оборачиваемость” самой объективной реальности, возможность манифестации потустороннего практически в любом ее фрагменте. Вообще “оборотность” является основным признаком потустороннего мира - от противоположного по фазе временного ритма (вместо дня ночь) до перевернутости земных норм, установлений и отношений. Так, умершие в загробном мире попадают в ситуацию, полярно противоположную той, в которой они были при жизни, а одна из примет демонов-людоедов (например, депегиров в тунгусском фольклоре) – приверженность к “анти-пище”: они питаются нечистотами [Мелетинский 1975, с.93]. “Оборотность”, “перевернутость” есть важнейшее качество запредельных (и, следовательно, тоже потусторонних) земель. Согласно древнекитайским представлениям, у обитателей некой страны на северо-востоке “ноги были повернуты наоборот, так что если они шли на юг, то их следы показывали на север. Поэтому их еще называли “люди с пятками навыворот”...

С.Ю. Неклюдов. Образы потустороннего мира в народных верованиях и традиционной словесности (полностью)