Естественно, но на следующий день мама не могла меня добудиться, а за завтраком выяснилось, что пока я была в больнице, маме звонила Машкина мама и интересовалась, отпустят ли меня на вечеринку. 

— Что это ты мне не сказала, что собралась на вечеринку к Марии? 

— А я разве собиралась? — ответила я вопросом на вопрос, при это еще и жуя яблоко. 

— Надежда Сергеевна звонила. 

— И ты предположила, что я попросила Машу, что бы она уговорила свою маму отпросить меня? 

— Подростки порой так изобретательны, — парировала мама, хотя, за тобой подобных вещей вроде не водилось. 

— Машка вчера подходила ко мне, но я не совсем поняла, куда она клонит. Теперь мне все ясно.

— На всякий случай имей ввиду, что я сказала Надежде Сергеевне, что отпускаю тебя.

— Ты это серьезно? — делаю я большие глаза.

— Ну почти, — отшучивается мама, — Ты знаешь, что в этот новый год мы едем к тете Рузанне на (она хихикает) прием?

— Фууууууууууу,— я делаю жуткое лицо.

— Не гримасничай. Так или иначе мы уезжаем 31 рано утром, а вернемся второго днем, я знаю, как ты не любишь праздники у Рузанны, также я знаю, что ты уже самостоятельный и взрослый человек, поэтому считаю возможным разрешить тебе провести Новый год со сверстниками, Я очень надеюсь, что ты не наделаешь глупостей, пока нас с папой не будет (мама пытается сделать строгое лицо). Если не хочешь иди к Машке — можешь поехать с нами, у тебя есть два дня, что бы принять решение. 

— Ты это серьезно? — я как-то даже не верю своим ушам. 

Не могу сказать, что бы мою свободу сильно ограничивали, но обычно всегда приходилось ее отстаивать и аргументировать, а тут на тебе, счастье на голову свалилось.

— Да, вполне, давай, собирайся, а то в школу опоздаешь, — сказала мама посмотрев на часы. — Кстати, как у тебя дела со сдачей хвостов?

— Вообще-то так себе. Сегодня сдам письменную работу, и постараюсь обойти тех преподавателей, что еще в школе. Но вчера три из пяти я завалила и меня отправили с заданиями до начала следующей четверти.

— Прискорбно, полагаешь, я рано разрешила тебе веселиться в новогоднюю ночь?

— Мам, честно, я не знаю, я вообще на эту вечеринку не собираюсь. 

— Так уж прямо и не собираешься? — удивилась мама, — с какими предметами у нас беда?

— Химия, биология, французский, — грустно мямлю я.

— Ну французский — наша вечная песня, в следующей четверти, похоже придется нанимать тебе репетитора, иначе ты в нем окончательно увязнешь, но химия и биология, никогда бы не подумала.

— Я тоже. Но это факт. Со мной обещал позаниматься Тим. У него профильное образование как раз по химии и биологии, правда он еще не доучился. Если ты конечно не против.

— Похоже, вы подружились, — замечает мама.

— Похоже, — слегка печально констатирую я

— Ну что ж, занимайтесь, я не против. Он очень приятный молодой человек, я говорила с его врачом, ему конечно очень не легко. 

— Мам, — перебиваю ее я, — не надо его жалеть, он сильный, он справится.

— Много ты понимаешь, — грустно говорит она.

— Мам, мне пора идти в школу, потом я позвоню и пообедаю и поеду в больницу, можно?

— Только обязательно поешь, хотя, я сегодня буду целый день дома…

Конец фразы я не дослушала, скрывшись из кухни, а если быть честной, то я сбежала. Очень уж мне не хотелось слушать мамины рассуждения о том, «какой бедный мальчик Тим». Я их в больнице от медсестер наслушалась целый воз. И признаюсь честно, они меня бесили. Потому, что никто не имеет право жалеть человека у него за спиной. Жалость только унижает и заставляет объект жалости опустить руки и перестать бороться. Потому, что я свято верила в то, что у Тима все будет хорошо вне зависимости от прогнозов врачей и чужих мнений. 

Первая, кого я встретила в школе была, конечно же Машка. Вот везет же мне на нее в последнее время.