Декабрь, пасмурное, ничего хорошего не предвещающее утро. Хмурое, с тяжелыми облаками. Не то, что бы вставать не хочется, не то что бы надо. Школа не работа, ее можно и прогулять, ах, как хочется это сделать. Лежишь и уговариваешь себя полежать еще немного. Для меня это всегда плохой знак, очень плохой. Но над собой делается усилие (надо думать о хорошем!), долой одеяло. Здравствуй утро, здравствуй школа!

День действительно не задался. Весь класс зачем-то массово отправили в больницу на диспансеризацию. И почему-то не в ближайшую поликлинику, а за тридевять земель и почему-то в больницу. Ненавижу медицинские учреждения, до боли, до ломоты в костях. За эту мою нелюбовь надо мной всегда прикалываются мои одноклассники: иногда беззлобно, иногда очень даже обидно, хотя я привыкла… Обычно мне удается сбежать с подобных мероприятий, но не сегодня, не сегодня. Сажусь в конец очереди — плеер в уши, терплю, пропускаю всех подряд. Анализы крови, ЭКГ, ЛОР, окулист — терпимо. Кабинеты, кабинеты, люди в халатах и запах, заставляющий втягивать голову в плечи, сжиматься комочком и забиваться в самый дальний угол.

Последнее препятствие на пути к свободе: кабинет с жутким аппаратом-сканером. Я боюсь его до дрожи, до истерики, до слез. Плачу и плевать на красный нос, на насмешки одноклассников. Не хочу туда, НЕ ХОЧУ. Всем уже хочется домой, классная начинает подталкивать к кабинету, в слезах упираюсь. На целый день невезения должна быть хотя бы минуточка удачи, хотя бы одна минутка. Вой скорой, сутолока медперсонала, толкотня. Из-за слез почти ничего не могу разглядеть, да мне и не важно. Удача, моя удача, кабинет пыток готовят для приема срочного пациента. И совсем мне почему-то не радостно.

Каталка скорой, капельница, какие-то трубочки, кровь. Совсем рядом в десяти сантиметрах от меня. Я всегда думала, что оказаться вот так вот рядом с привезенным по скорой, явно тяжелым больным не смогу. И вот я рядом. Не могу удержаться, рассматриваю человека на каталке. Молодой парень, ему очень больно. От ощущения этой чужой боли слезы текут по щекам еще сильнее. На какое-то время парень приоткрывает глаза и слабо касается моей руки. Доли секунд, растянувшиеся в вечное мгновение.

— Все будет хорошо! Тихо, сквозь слезы, одними губами.

Молодой дядька сопровождающий, врач, с серым лицом, хмуро смотрит на гогочущую толпу непонятно как оказавшихся в больнице школьников. Качает головой, он ожидает результата, где-то уже готовят операционную. Смотрит на меня зареванную. И ни с того ни с сего устало спрашивает.

— Чего ты плачешь?

Поднимаю глаза. — Мне страшно.

Отвечает, хмуро смотря на дверь.

— Поверь мне это не самое страшное…

И я начинаю лепетать, про то, что все будет хорошо. И все обойдется. Но это уже в спину врачу, который рассеяно (так мне показалось) кивая, уже бежит с бригадой медиков по коридору в операционную с тяжелым пациентом.

Когда все мои одноклассники разъехались по домам, я все еще торчала в приемном отделении. В начале потеряли заведенную на меня карту, потом оказалось, что все плохо и меня оставили в больнице, без объяснения причин (я же совершенно здорова!). Но кто будет слушать девчонку, правда? На дворе декабрь, вещи сданы в гардероб из которого их упорно никто не хочет мне выдавать. Я в западне. Ко мне прикрепили (временно конечно) молоденькую медсестру, которая будучи занята общением со своим кавалером по SMS про меня просто забыла. Я упорно медитирую на закрытую дверь ненавистного мной кабинета. Сканер в тот день я так и не прошла. Ну не смогла переступить порог кабинета. Однако честно просидела рядом до вечера. Может быть собиралась с силами? Вечером на том же месте на меня буквально наткнулся проходя мимо усталый врач. Тот самый, с которым сегодня мы уже виделись днем.

— Здравствуй, все сидишь? Иди домой, что вообще ты ту делаешь?

— Меня не пускают, говорят, что проблемы со здоровьем.

— Ах вот оно как. И дальше, то ли в шутку, то ли в серьез… Помнишь того парня, которого сегодня привезли? Ну считай, что ты его ангел хранитель. Если он переживет сегодняшнюю ночь, возможно, что будет жить. В рубашке родился, тот, второй, с кем его привезли, друг наверное, до больницы не доехал… умер.. Хотя случай очень сложный.

Совсем не понятно, почему он вдруг проникся ко мне доверием и стал мне все это рассказывать, странный выдался день. Врача кстати звали Максим Борисович он поставил крест на моей медитации перед кабинетом, нашел зав.приемным отделением и прекратил мое бомжевание по больнице. Меня определили в палату, так ничего и не сказав ни мне, ни родителям, которых, кстати, в больницу пропускать отказались. И если бы не влюбленная медсестра своими SMS-ками, если бы не путаница в больнице все бы, наверное случилось иначе. Но судьба, как паровоз, упорно тянула меня по одной только ей известной дороге.

К вечеру следующего дня маме разрешили передать мне зарядку для телефона и спортивный костюм. Это были все мои личные вещи. Целый день развлекала себя рассматриванием жизни за окном больницы, да повторным сдаванием анализов. Больница давила, ни есть ни спать было не возможно. Оказалось, что таких как я человек 12-15 — можно сказать целый зоопарк (но никого из нашей школы!). На улицу не пускали, посещения не разрешали.

А на третий день судьба снова столкнула меня с Максимом Борисовичем. Естественно совершенно случайно!

— Здравствуй ангел, прости не помню твоего имени.

— Да не важно.

— Все еще у нас? Что говорят светила от медицины?

— Говорят сердечная недостаточность. Нужно обследование и бла-бла-бла.

— В таком юном возрасте?

Молчу, моргаю и молчу. На сердце не жалуюсь, могу пожаловаться на что угодно еще, но не на сердце, например на дурную голову, на ноющий на погоду локоть (было дело) и на скуку в больнице.

— И что с тобой делают, как обследуют? На скан больше не водили? (смеется)

Делаю круглые глаза, — Да ничего, пара анализов и нет не водили, ну его.

— Значит скучаем? Плохо, очень плохо. — Он на секунду задумался. Потом так странно посмотрел на меня, что я подумала, что он сейчас или сделает сальто через голову. Поможешь мне?

— Хорошо, да, помогу, все равно делать нечего. На самом деле я и правда очень хотела помочь. Мне казалось, что если я сделаю что-то хорошее в этом доме боли станет чуточку светлее.

— Пошли! Я конечно нарушаю все врачебные правила и нормы, но я зав.отделением, а ангелам ведь все можно верно? Он надо мной явно прикалывался.

Оказалось, что не прикалывался.

— Ты помнишь пациента, которого привезли на скан, когда ты рыдала у кабинета?

Киваю. — Он жив, но ему очень плохо. Тяжелейший случай, кома и я не должен и не могу тебя просить, но ведь бывают же чудеса? Как думаешь?

На полном серьезе отвечаю, что да, бывают. Что все, что вокруг нас чудо, достаточно выглянуть в окно…

— Вот и хорошо. Тебе ничего не надо делать, просто посиди рядом. Болтай какую ни будь ерунду, читай стихи или просто молчи. И уже совсем тихо. Ибо надежда у меня только на чудо и осталась.

Кто-то в классе сказал про меня как-то, что я сентиментальный уродец, верящий в чудеса. Так оно и есть. Я не верю в себя, как в проводника чудес, но я верю в то, что в этом мире есть много места для чего-то хорошего, доброго и светлого. И не спрашивайте меня почему. Я так чувствую этот мир.