Настроение сейчас - на улице солнце, а я врозовых гольфах и кедах на размер больше

Разрушается мозг. Я молча смотрю в пронзительно-синее небо. Дышу до боли в легких. Смешно, но смеяться нет сил. Камерный мир из шаблонов, синестетических глюков, имитаций жизни и прочих чудесных вещей. Серая слизь течет вместо крови по венам. Похожа на ртуть, и теперь я смертельно опасен. Смеялся бы если бы мог, но я так устал, заебался если угодно. Стыжусь себе в этом признаться. Давно пью кофе без сахара, иногда даже с молоком. Полюбил гранатовый сок, забросил зеленый чай. Часто хожу теперь в розовом. С содроганием жду, когда вспыхнет мозг невзначай. Вспыхнет, как мириады сверхновых: каждый нейрон-предатель своей отдельной сверхновой. То-то будет веселье, то-то хардкор! пацаны угорят. Но я почему-то боюсь. Боюсь за свой разум, за эту реальность. Хотя казалось бы: все прямо как я хотел. Революция в голове, зарплата совсем без работы, и тысяча первый выход за грань, но что-то не так. Может быть испугался. Возможно, устал поджигать, надоело смотреть на огонь. Я стою в пустоте, на берегу - как мне кажется, перед вечностью - если кому-то угодно. Стою и мне страшно черт подери, ах! как же я все же устал. Сто раз проклял себя, что так и не начал курить. Сигарета, трубка - отличный таймер для шага в бездну без всплытия. А так - я стою как дурак, и смотрю. На угольно-черную стену, на чертовых чаек, клюющих тюленьи глаза. Смотрю на себя. Совсем не смешно, но вот тут меня разбирает. Смеюсь. Это что же за глупость? побережье на самом севере мира, все тюлени сдохли, а я тут один, как герой-огурец: солюсь на ветру, жду знамений, ищу апокалипсис черт меня подери. Читаю о новых мирах среди жира и требухи. Совсем не смешно, но тут меня разбирает: со скрипом гнусь пополам, падаю навзничь прямо лицом в погребальный костер. Совсем не смешно. Вопиющее неуважение. Мне совсем не смешно, но смеюсь как больной. Смех - все что осталось в сгорающем мире.