Яркий солнечный день. Под гром оркестра большой четырех трубный лайнер отчалил от пристани. Толпа провожающих кричала и кидала в воздух шляпы, махала сопливыми платками. Отбывающие что-то отвечали людям на пирсе, смеялись. Чайки, поднятые шумом, тоже дружно носились в небе, гоготали и гадили на головы толпы, все это сливалось в одно радостное настроение. И вот долгий прощальный гудок.
Корабль вышел в море, пассажиры разошлись по каютам, провожающие по домам. Лайнер, радуясь солнцу и хорошему дню, мчался к горизонту, и что-то говорил своим сопровождающим и встречным маленьким собратьям.
Через час, осмотрев свои каюты, пассажиры вышли на палубы. Дамы в длинных платьях и широкополых шляпах, прикрываясь от солнца и ветра зонтиками ведомые под руку джентльменами в смокингах, прогуливались вдоль лееров уже одинокого в океане корабля. Кто-то восхищался кораблём, сочиняя на ходу оду прогрессу и мореплаванию. Кто-то пламенно признавался кому-то в любви, хотя понимал, что говорит лишь с призраком своей мечты. Кто-то заснул в складном кресле с рюмкой вина в руке, так и не услышав цитируемые новости из мятой газеты соседа. И всё это было лишь времяпрепровождением, коротающим далёкий путь.
Дети же занимались привычным для себя и окружающих делом, они резвились, бегали по палубе за каучуковым мячом. Который высоко прыгал и всё время норовил упасть за борт, но его постоянно ловили, в полёте к свободе, и возвращали.
Время вместе с солнцем медленно ползло к горизонту. И вот всех позвали к обеду в большой золотой зал, где маленький оркестр играл «Ночную серенаду» Моцарта. Один из музыкантов то и дело сбивался от неожиданных и необоснованных гудков спешащего корабля.
Но вот всё в зале затихло, приятно и ненавязчиво звучала музыка, тихие разговоры, великосветские манеры, негромкий стук приборов о тарелки и мягкий убаюкивающий гул гигантской машины несущий корабль по волнам на запад. И трепет, висевший в воздухе, трепет перед случившимся, что все эти люди здесь на этом судне. Этот трепет был единственным нарушением этого сонного путешествия, для одних привычной поездкой в их страну, для других в страну их грёз. Для некоторых просто первым в жизни путешествии по океану.
Старый джентльмен стал опять засыпать с рюмкой вина в руке, утомлённый бесконечной речью соседа. Лучи заката поползли по скатертям, перебираясь к глазам людей которые начали щуриться от яркого света. Многие зашипели, стали требовать зашторить окна, когда неожиданный крик заставил вздрогнуть всех, даже уснувший джентльмен, проснулся и попытался икать на столе пенсне или будильник. Ропот недовольства прокатился по залу, и когда всё стихло крик повторился. Возмутителем спокойствия оказалась маленькая девочка, которая показывала пальцем на окно и кричала: «Смотрите корабль!» И все увидели Летучий Голландец, старинный, поистине гигантский фрегат, сложенный из облаков и лучей заходящего солнца. Это шести мачтовое судно превращалось в фантастические города, животных, и опять в корабль. Пассажиры уже отвернулись то окна и уткнулись в свои тарелки, только девочка следила за метаморфозами, забравшись на стул. Её отец был журналист, которого командировали в это путешествие, дабы из уст пассажира читатели газеты могли узнать об этом чудо-корабле. И как любой журналист он не смотрел по сторонам, а думал о складном и красивом слове, постоянно записывая их в книжицу. К нему подошел один из офицеров корабля и представился «гидом» в машинное отделение, дабы осмотреть новейшую паровую машину в действии. Он с готовностью поднялся, сделал несколько шагов, когда вспомнил о дочери. Он попросил у офицера прощения и наклонился к девочке, что бы предложить ей остаться здесь и подождать его. Но она не согласилась. Вход пошли взятки из не купленных ещё мороженого и конфет, но это было бесполезно, она хорошо помнила наказ мамы неотступно следовать за рассеянным отцом, что бы он не забывал о её существовании. Поняв бесполезность слов, отец взглядом искал помощи у офицера, но тот сказал, что эта прогулка будет весьма интересной и незабываемой для маленькой мисс. Даже если она, в свои четыре года, ничего не запомнит, то впечатление останется на всю жизнь, и он обратился к его дочери: «Mademoiselle, разрешите предложить Вам свою руку?» Девочка спустилась со стула, поправила на голове шляпку, облокотилась на руку офицера, левой подхватив за волосы фарфоровую куклу, пошла к выходу из ресторана. Её отец молча последовал за ними.
В сиреневом небе золотые облака легкими парусниками летели над океаном и таяли от последних лучей солнца. На корабль опускались сумерки. Появились первые звезды. Чуть правее курса блеснул прощальный луч, солнце скрылось за бесконечным океаном. Всё. Ночь.
По палубе прогуливались пассажиры. Где-то звучала музыка. На парусине складного кресла лежал забытый каучуковый мячик. И своим видом как бы просил: «Заберите меня, я хочу домой». Девочка это услышала, отдав куклу офицеру, взяла мяч и аккуратно опустила его в карман передника. И побежала вперед, как будто знала дорогу. Остановилась она за стеклянными дверями, сделав нарочитый вид, что уже давно здесь ждёт. Затем они сели в лифт и опустились на самый нижний этаж. Далее прошли по коридору и вошли в сумрачное пахнущее горящим металлом служебное помещение.
За следующей дверью была тьма, красные всполохи и свет слабых ламп не пробивали её. Тьма шевелилась и грохота. Переступив порог, перед ними открылся средневековый ад. Многоглавый Левиафан поочередно открывал свои пасти, выбрасывая огонь на своих несгораемых прислужников. Те, шутя и ругаясь, бросали в его глотки жертву. Он же радостно и ненасытно поглощал предложенное ему лакомство, и в благодарность обжигал и окрашивал все и всех в красный. Багровыми были и офицер, и отец, и каучуковый мяч, испуганно выглянувший из алого кармана. Казалось, чудовище так выбирало себе слуг и жертв. Мяч струсил и выпрыгнул. Он бежал огромными скачками вниз по лестнице, притормозил в куче угля на дне, и снова большими прыжками рванулся куда-то во тьму. Но красная рука кочегара его изловила, и он опять оказался в застенках кармана.
После ада на палубе было прохладно, тихо и спокойно. Черный океан был бесконечным. Звезды окутывали и манили к себе, холодный ветер предлагал свою помощь. Сорвавшаяся звезда пересекла созвездия и исчезла под днищем корабля. Звездная дорожка рассыпалась перед кораблем, завлекая его в глубину ночи. В глубину сна.
Отец уложил дочь спать. Пытался сложить из слов новую сказку, но не вспомнил продолжения, на помощь ему пришла горничная. Под её сладкий чуть низкий голос она уснула. Ей снилось: как она летит над морем среди облаков, навстречу заходящему солнцу. Как в зеркале она отразилась в нем, и гребешком стала расчесывать свои длинные волосы. Они ниспадают на землю и стелятся огромным веером, и кажется, им нет ни конца, ни начала. Букеты звезд распускаются в небе. Они падают в темное море. Её волосы сливаются с волнами, среди них образуются острова с парками, садами, ротондами, плавает прогулочная лодка. А вот её отец нежно целует и отдает в руки горничной, и они тоже отправляются в ночное путешествие по озеру, где сверкают фейерверки, горит иллюминация. Отец машет им на прощание, закуривает сигару и садится в шезлонг раскрыв газету. Взрослые как дети играют в салки, бегая между стульев передавая, друг другу, смешные жилеты. Легкий ветер подхватил её лодочку и несет от праздника, иллюминации, фейерверка, к звездам. Она летит в пространстве, и ни что не нарушает покоя. Безмолвного покоя черного океана. Но звезда спешит исчезнуть, и всё превращается в нежное, будто пух облачное небо. Потоки воздуха увлекаю её по лиловому небу навстречу восходу.
Она просыпается. Вокруг все то же самое, только меньше. Горничная, спит у изголовья ее кровати. На палубе, матросы и корабельная прислуга раздает горячий бульон прогуливающимся людям, которые как дети завернуты в одеяла и, кажется, зевают. Иногда они склоняются к большим, мрачным, серым мешкам, сложенным рядами вдоль лееров.
Пронзительно голубое небо растворяется в океане, который стал ближе, чем вчера. Зажатый среди стихий корабль идет к далекому берегу, где его ждут.

P.S. Тоже из старенького