Каждое утро она надевала тяжелые ботинки. Ботинки чуть-чуть натирали, но дело было совсем не в этом. Ласково улыбалась подругам, которые охали - "Ах, как похудела, как тебя ветром не сдувает!" и нагибалась завязать шнурок - "Не сдувает, видите, последняя надежда на них". Почти так же она улыбалась уносящимся ввысь ярким пятнам воздушных шаров - "Я, конечно, рада бы поиграть в догонялки - но не босиком же летать, право слово!" и опять теребила несчастные шнурки.
В те редкие дни, когда приходилось напяливать вечернее платье и легкие туфельки, она запихивала в миниатюрную сумочку округлый гранитный булыжник.

На исходе очередного десятилетия она шла навстречу угрюмым людям. Появилось как-то внезапно: наверное, никто из них тоже не умеет летать!
Она крепко обняла родной булыжник, шагнула вперед и чуть-чуть вниз.
И даже полетела.
Направление было несущественной мелочью.