• Авторизация
Дневник flogis Лента друзей - Дневник - Полная версия


Зинаида Серебрякова 04-06-2009 20:31 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения flogis Оригинальное сообщение

Немного о З. Серебряковой



Из книги Бориса Рыбакова «В душе еще столько нежности, чувства...» 


Если бы вы жили в начале двадцатого века и пришла вам в голову фантазия из мутно-серого Петербурга съездить в Нескучное, то путешествие ваше было бы необременительным. Сперва по железной дороге, в удобном вагоне до Москвы, от Москвы опять-таки по железке до Белгорода. Городишко этот так себе, неказистый, без восторгов. От него до Нескучного сорок пять верст пути в коляске или в тарантасе. Лошади бегут мерно, купая копыта в мягкой пыли. По сторонам ветряные мельницы, сочные зеленые купы деревьев, сахарно-белые мазанки...
Нескучное близко, да вот оно: уютный вековечный парк... Белая церковь о двух зеленых головах; кузня, пожилая, но с достоинством; еще подальше — сараи и амбары, конский завод и скотный двор, а впереди белый господский дом: нелепый, разноэтажный, очаровательный. Имение Лансере.
Ничего этого сейчас нет. Все порушено и пограблено в 1918 году.
 
Пейзаж. Село Нескучное Курской губернии
 
Петербург. 1910 год. На выставке Союза русских художников — сенсация. Картина «За туалетом» — автопортрет почти никому не известной молодой художницы Зинаиды Евгеньевны Серебряковой. С удивлением рассматривает это полотно признанный глава «Мира искусства» Александр Николаевич Бенуа.

«Автопортрет Серебряковой несомненно самая приятная, самая радостная вещь... Здесь полная непосредственность и простота: истинный художественный темперамент, что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное, что-то абсолютно художественное...»
 
За туалетом
 
Блестящий театральный художник, живописец, художественный критик и историк искусства, Александр Бенуа приходился молодой художнице родным дядей. Однако, если и есть в его оценках что-то от «родственных пристрастий», то разве что удивление перед тем, чего прежде дядя Шура в своей замкнутой и тихой племяннице не замечал. 

«Тема самая простая, и даже как-то нет темы. Жила молодая женщина в глубокой деревенской глуши, в убогой хуторской обстановке, и не было ей другой радости, другого эстетического наслаждения в зимние дни, отрывавшие ее от всего мира, как видеть свое молодое веселое лицо в зеркале, как видеть игру своих обнаженных рук с гребнем и с гривой волос...»

Когда, овдовев, старшая сестра привезла из Нескучного, имения мужа, в родительский дом в Петербург шестерых детей, в том числе и двухлетнюю Зиночку, Шуре Бенуа было 16 лет. Так что племянницу знал он с ее младенчества. Однако росла она, по его словам, вдали от его кабинета, хотя с ее старшими братьями, более близкими ему по возрасту, он дружил. Росла Зина болезненным и нелюдимым ребенком, вся в своего отца, знаменитого скульптора Евгения Лансере, в 39 лет сгоревшего от чахотки. Ее старшие братья и сестры все сплошь были веселые, милые, жизнерадостные, все в мать — «розовую Катю», так звали Екатерину Николаевну Лансере, в девичестве Бенуа, в родительском доме.

«Мне особенно мило в этом портрете то именно, что в нем нет никакого ”демонизма”, ставшего за последнее время прямо уличной пошлостью. Даже известная чувственность, заключенная в этом изображении, самого невинного, непосредственного свойства. Есть что-то ребяческое в этом боковом взгляде ”лесной нимфы”, что-то игривое, веселое... И как самое лицо, так и все в этой картине, юно и свежо... Здесь нет и следа какой-либо модернистской утонченности. Но простая и даже пошлая жизненная обстановка в освещении молодости становится прелестной и радостной. Этот набор дешевых и дрянных вещей на первом плане превращается в какой-то фантастический цветник, в какие-то искрящиеся букеты волшебных драгоценностей».

По совету угрюмого, настойчивого Валентина Серова «За туалетом» и еще две картины были немедленно приобретены в Третьяковскую галерею.

На небосклоне российского искусства зажглась новая, тихим светом мерцающая звезда.
 
[500x646]
Пьеро. Автопортрет в костюме Пьеро
 
Родилась Зиночка Лансере во вьюжный день 28 ноября 1884 года в Нескучном, в белом господском доме. Отца своего, Евгения Александровича, не помнила. Многие-многие годы спустя читала о нем в воспоминаниях дяди Шуры:

«...когда я вызываю в памяти образ Жени Лансере, то я неизменно вижу его в зале дома в Нескучном, сидящим в глубоком кресле у самого окна и занятого отделкой очередной статуэтки. У него, еще совсем молодого человека, на носу очки, да и весь он, исхудалый и согбенный, с совершенно прозрачными пальцами, казался глубоким стариком. Работал он часами без перерыва, не выпуская из рук очередной фигурки лошади или человека. Изредка его кашель приобретал раздирающий характер, и тогда Женя прерывал работу и прогуливался несколько минут по комнате, борясь изо всех сил с новыми приступами. И не странно ли, что тот же человек даже в своем последнем году жизни чувствовал себя днями настолько хорошо, что ходил купаться в студеной речке, протекавшей неподалеку от их имения, и мог совершать далекие объезды верхом своих поместий. Приказав подвести к крыльцу свою любимую кобылу Кабарду, он по-прежнему ловко вскакивал на нее и выезжал за ворота с видом лихого черкеса».

Наездником Евгений Александрович был великолепным. Любовь к лошадям оборачивалась изумительными скульптурными композициями этих животных. В истории российского искусства Евгений Лансере остался одним из лучших скульпторов-анималистов.

От отца — талант и трудолюбие. Но только ли от него. Дед Зины по матери, Николай Леонтьевич Бенуа, академик, председатель Петербургского общества архитекторов, один из создателей знаменитого храма Христа Спасителя в Москве, ее прадедушка Альберт Кавос построил Мариинский театр в Петербурге и Большой в Москве. Дядья — сыновья Николая Леонтьевича, тоже все чрезвычайно талантливы: Леонтий Николаевич — замечательный архитектор, Альберт Николаевич — известный художник-акварелист, знаменитейший Александр Николаевич — великолепный художник и театральный декоратор, да и сестра их, Екатерина Николаевна, Зинина мама, в молодости посещала Академию художеств, и ее акварели были чудо как хороши.

Вот в такой семье довелось Зине Лансере родиться...

Квартира Бенуа на Никольской. Полутемная зашторенная зала. Таинственно мерцают зеркала, смугло светятся бронзовые часы на подзеркалье, рыжеют канделябры с пухлыми амурами. В углу с достоинством расположился рояль, старый трудяга Гентш, на котором дядя Шура в часы досуга разучивает «Полет валькирий» Вагнера.

В притолоке двери между залой и дедушкиным кабинетом ввинчены крючки, на них навешиваются детские качели. Если на них сесть и с визгом взлететь, то в глубине кабинета можно увидеть обстоятельный, вольготно раскинувшийся стол, а за столом дедушку; он что-то пишет, ни капельки не раздражаясь производимым внуками шумом.

Творческая атмосфера дома Бенуа, артистизм быта и бытия, позднее, мягкой утонченностью перельется в картины молодой художницы.
Рисовать Зина начала очень рано, впрочем, как и все в семье Бенуа — Лансере: «Дети у нас рождаются с карандашом в руке», — говаривал дядя Шура. Маленькая, худенькая девочка, этакий заморыш с больными глазами и слабыми легкими, а работает истово, как взрослая, особенно летом, когда приезжает в милое Нескучное.

«Дорогая мамуля,
Как здесь чудно, как хорошо. Вчера мы сорвали первую зацветшую ветку вишни и черемухи, а скоро весь сад будет белый и душистый, все луга усеяны цветами. По вечерам мы ходим в конец сада слушать соловьев...»

Нескучное — ее земля обетованная. Оно подсказало темы лучших картин, напитало солнцем ее палитру, Нескучное подарило любовь, огромную, чудесную, единственную на всю жизнь...

С Борей Серебряковым были они двоюродными. Жил Боря на другом берегу реки Муромки на «хуторе», в имении его матери, тоже Зинаиды, тоже Серебряковой, которая была родной сестрой Евгения Лансере. Так что, знали они друг друга с детства, взрослели вместе. В юности нелюдимая тихая Зиночка обернулась очаровательной барышней, хрупкой, невыразимо изящной, с чудесным цветом лица, пышной косой и темными лучистыми глазами. Борис влюбился в нее смертельно. Она ответила взаимностью. Несколько лет они хранили свои чувства в великой тайне, которая для окружающих, так уж водится, секрета не составляла.

«Боря Серебряков (жених Зики, но секрет — никому) уехал отбывать практические занятия в Манчжурию. Ты можешь себе представить, как мы за него боимся», — пишет мама Екатерина Николаевна жене дяди Шуры Анне Карловне Бенуа.
 
Портрет Б.А.Серебрякова
 
Они обвенчались в 1905 году, 9-го сентября в церкви в Нескучном, дав добрым пастырям взятку в триста рублей, дабы избежать заморочек и разрешительных циркуляров — ведь были двоюродными... 

И, забегая вперед, скажу: были они невероятно, ошеломительно счастливы всю свою совместную супружескую жизнь. Хотя совместной ее можно назвать с большой натяжкой: Борис — инженер путей сообщения по полгода пропадал в командировках, прокладывая новые железные дороги. А Зина вынашивала и рожала детей, сходила с ума от беспокойства за мужа и писала картины. Тот знаменитый автопортрет был ею написан в пору такого вот ожидания.

Детей у них было четверо, два мальчика и две девочки — все красивые, все талантливые. Женя родился в 1906-м, Саша — в 1907-м, Тата — в 1911-м, Катя, или по -семейному Кот, — в 1913-м. Трое старших позировали маме для одной из ее самых пленительных картин «За обедом». Помните? Просто накрытый стол. За ним трое детей, один уткнулся мордашкой в стакан с компотом, двое других — мальчик и изумительно хорошенькая девочка — смотрят прямо на зрителя со спокойным любопытством счастливых детей, любимых всеми домашними.
 
 
Больше информации о жизни и творчестве Зинаиды Серебряковой читайте здесь http://www.art-in-exile.com/forums/ooaeiaeieee/108-ceiaeaea-nadhaadhyeiaa-4.html
 
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Зинаида Серебрякова | flogis - Дневник flogis | Лента друзей flogis / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»