"На южной окраине нашего Отечества, на берегу Черного моря, отделяющего православие от ислама, на земле древнего Корсуня, откуда Киевская Русь просветилась светом учения Христова, стоит град Севастополь, в котором 150 лет тому назад ежедневно - на протяжении 11 месяцев, совершались русскими войсками геройские подвиги, память о которых вечно будет жить в сердцах грядущих потомков.
Кто из русских людей не слышал о славной обороне Севастополя? Чье сердце не содрогалось, читая строки, описывающие все ужасы этой войны? Кто не восторгался мужеством и самоотвержением русского воина, показавшего в ту тяжелую годину пред глазами всего света, что он умеет защищать правое дело, Святую Веру Православную, любить свое Отечество и своего Батюшку Царя до готовности положить за них жизнь свою?
На месте славных битв Крымских стоит множество памятников; но важнейший из них - Братское кладбище. Так же, как столицу России невозможно представить без храмов Московского кремля, а столицу Украины без Киево-Печерской Лавры, так Севастополь немыслим без Свято-Никольского Храма, не имеющего аналогов в мире.
Братское кладбище находится на Северной стороне города Севастополя; возникновение его относится к первым дням осады, т.е. к сентябрю 1854 г. по приказу адмирала В.А. Корнилова.
В то время, когда в осажденной части города слышался беспрерывный гул канонады, неслись по всем направлениям в воздухе тысячи всевозможных снарядов, раздавались победные крики, стоны и вопли раненых и умирающих, - в это время на Северной стороне сравнительно все было тихо, мирно; лишь изредка, не причинив никому вреда, залетало сюда нечаянно пущенное неприятелем ядро; но зато только здесь, на Северной стороне, можно было с достоверностью судить, скольким героям стоил жизни каждый день защиты Севастополя. Сюда свозились все убитые и умершие от ран, ежедневно, во все время 11-месячной осады, убитых солдат привозили на берег бухты в район Николаевского мыса; здесь они лежали рядами - навзничь, имея в руках последний дар товарищей восковую свечу.
С состраданием проезжали воины ночью мимо Николаевского мыска, всегда покрытого мертвыми. В это время в руках погибших героев зажигались свечи и слабо освещали бледные окровавленные их лица, а море, то тихо, то шумно прибивая к берегу волны, словно вздыхало и сожалело о них.
Ежедневно подъезжала сюда большая лодка, затем унтер-офицер, прозванный Хароном, переправлял убитых на баркасах на Северную сторону бухты, подчас под падающими в воду вражескими бомбами и ядрами. Божий мир казался роскошен и прекрасен; темно-лазуревое небо безграничным куполом склонялось над Севастополем, опоясанным грядами пopoxoвoro дыма, клубами вырывавшеroся из огненных жерл смертоносных орудий; солнце с высоты бросало пламенные лучи, и под ними золотыми брызгами блистала голубая пелена Севастопольской бухты, медленно и мерно колыхавшаяся, будто грудь, вздымаемая тяжким вздохом. Под томительным обаянием вдали раздающихся звуков и ударами уныло звучащего колокола с южногo берега отделяются баркасы, осененные крестами и черными хоругвами. На кормах, вокруг открытых гробов, стоят священники в траурных облачениях. Толпы офицеров, солдат и матросов с обнаженными головами грустно смотрят на помертвелые лица своих товарищей, обращенные к солнцу, с сомкнутыми навек очами. И какие думы преклонили головы живых над телами усопших? Через час или через сутки каждый из них может лежать на этом же месте, и в воображении каждого невольно представлялся образ плачущей матери, сестры, жены или осиротелых детей, но вместе с тем в памяти пробуждалось и росло воскресающее дух слово самоотвержения: «Не щади себя там, где потребует того долг и coвecть!" И каждый, возвращаясь на свой пост, не думая о муках, отрешался от всех уз, связывавших его с землею, и только помышляя о долге служения Отечеству.
Могилы для общих захоронений готовили заранее. Рыли их в основном арестанты, но иногда к этой тяжелой работе привлекали и матросов.
По воспоминаниям командира 1-й карабинерной роты Алексопольского егерского полка Валериана Зарубаева, солдат их полка назначали «копать громадной величины могилы и хоронить убитых, которых каждый день транспортами привозили на татарских арбах, с каким-то особенно заунывным скрипом. Но эта поистине печальная картина не производила на нас грустного настроения. Клали в могилу по 50 усопших, в одном белье, без сапог, головами к краям могилы, ногами вместе или друг к другу. Первый ряд засыпали землею и известкой, потом клали второй ряд, и так до верху».
По свидетельству современников, иногда в братских могилах хоронили по сто и более солдат и матросов. Только некоторые моряки, семейства коих долго еще, почти до последней минуты, оставались в осажденном городе, умирая, имели утешение, что родная рука смежит им очи, жена и дети проводят до могилы, обольют ее слезами. Они имели еще и то преимущество, что все, до последнего матроса, были хоронены в гробах, сколоченных часто из досок забора и дверей собственного жилища.
Офицеров хоронили в гробах, которые были «в большинстве случаев розовые с серебряными крестами», часто с металлическими ручками, приспособленными от зарядных ящиков, на причале они перекладывались на длинные телеги и печальный поезд, сопровождаемый священником с крестом и печальным «Святой Боже», медленно двигались в гору, в сторону захоронения.
Скромно совершалось погребение героев. Не было при этом обычных церемоний; не оглашали окрестность протяжные звуки похоронного марша; не слышно было боя барабана; лишь по временам раздавалось тихое пение погребальных молитв старика священника, да слышались глухие удары лопаты о твердую землю; то рыли тут же, по соседству с только что похороненными, свежие могилы на завтрашний день. На месте братских захоронений ставился деревянный крест, или просто клали камень. Каждый день появлялось несколько таких могил; таким образом, за время 11-месячной осады Севастополя образовалось Братское кладбище.
http://www.dk1868.ru/sevastopol/sevastopol.htm
Вот таких 472 могилы в них хоронили по 50 человек и больше.
[700x560]