- Да, что же ты за женщина, Мэй?! - сказал он мне. - Ты застоялась! Ты перебродила! И от тебя разит вишней.

Он, как полоумный, ходил из одного угла комнаты в другой, хватался за стол, стулья, полки, стоявшую тут некстати вазу, часы. Расстегивал пуговицы, сбрасывал с себя пиджак, швырял галстук и шарф в угол, на диван, под диван. Закусывал указательный палец правой руки, кричал и ругался.

Если бы меня спросили - не сошел ли он с ума, я бы, не колеблясь, дала положительный ответ.
В какую-то минуту он резко подошел ко мне, сжал плечи и хорошенько встряхнул меня. Отшвырнул на место, сел напротив прямо на пол и заговорил.

- Когда мне было десять, Мэй, мы с моим шестилетним братом играли в нашем саду. Как и все мальчишки мы всегда устраивали соревнования - кто дальше, кто дольше, кто сильнее, кто изобретательнее. И так как я был старше его, то я всегда побеждал. Он хныкал, дрался и просил реванша. В этот раз бы набирали горсти вишни и находили новую забаву - кто быстрее. Впервые он делал что-то лучше меня - заглатывал их штук по восемь сразу и, казалось бы, даже не жуя, проглатывал. Смеясь и побеждая, он подавился одной из них и умер.

Одна малюсенькая косточка этой проклятой кислой вишни отняла у меня брата.

Думаешь, я смог простить это себе? Нет, Мэй. Никогда я не смогу сделать этого.

Через пару лет я спилил и сжег все вишневые деревья в нашем саду, что, конечно же, мало чем помогло моему сердцу и моей душе. Я смотрел на то, как они горят и видел в огне его смеющееся лицо. Я давил ногами ягоды и кричал, Мэй. Я рыдал, как полоумный и затихал в своем горе прямо на земле. С тех пор я ненавидел этот вкус, запах, цвет и форму. Она напоминала мне о том, как много я не сказал ему, сколькому не научил и как нелепо и легко не уберег. Я был замкнут и груб, и рос с огромной черной дырой внутри, которая съедала меня. Я никогда и ничего не боялся. Хотел, чтобы жизнь наказала меня. Лез на рожон, в каждую драку, каждую потасовку. И всегда оставался живым.

Но жизнь, Мэй, жизнь наказала меня тобою. Ибо ты вся пахнешь ею, а я не могу оторваться от тебя, как бы того не хотел. Я целую тебя и ненавижу твои губы, твою кожу, твою кровь и твою плоть, потому что вся она провонялась этой чертовой ягодой. Не могу сбежать от тебя, ибо ты единственное ради чего я впервые хочу жить.