Бард сидела за крайним столиком очередного бессмысленного клуба и тщательно глушила водку. На душе у нее было паршиво, впрочем, лицо тоже не производило хорошего впечатления - последнее время она выглядела, прямо скажем, не важно. Правы, видно, психологи, что физическое состояние находится в прямой зависимости от внутреннего счастья. А главная, пожалуй, даже единственная причина возможного Бардиного счастья умотала далеко и достаточно надолго и вот уже почти месяц отсутствовала в пределах досягаемости. Прожить без нее нужно было еще дольше, а Бард уже сдавала позиции и окончательно потеряла всякое душевное равновесие.
Бардом впервые назвала ее Она. За пацанский вид, хриплый голос и вечную фальшивую игру на гитаре. Прозвище намертво прилипло. Впрочем, все, что когда-либо вылетало из Ее уст никак не могло быть оспорено или пересмотрено, находилось под железной защитой, и противники сказанного появляться не смели. Во всяком случае, Бард была в етом абсолютно уверена.
Неверно было бы сказать, что Бард Ее боготворила, потому что боготворить что-либо или кого-либо она отказывалась в принципе. Но то, что Она являлась главным человеком, главной Женщиной в ее жизни - было вне всяких сомнений. Ровно, как и высшая степень самопожертвования, да и вобще жертв ради Нее.
Бард скучала отчаянно. Ходила сама не своя, находясь на грани между опьянением и безумием. Ей казалось, что главная линия, главный смысл ее жизни кем-то на время позаимствован. Естественно, насильно - ждать добровольной отдачи было бы бессмысленно.
Катастрофическая нехватка Ее в жизни Барда со временем вылилась в полную аппатию к жизни и ко всему вокруг. Вот и сейчас она с полным безразличием напивалась "трудной водой" и не обращала никакого внимания на происходящее в клубе. Друзья и случайные связи, как ни старались, вывести ее из етого состояния не могли. Неизвестно, то ли Бард отказывалась от них, то ли они от нее, решив, что случай совершенно безнадежен, но, в конце концов, они решительно отдалялись друг от друга.
По "нетрадиционным" меркам, Бард считалась далеко не уродиной, и непонятный успех у девочек имела даже в период полного душевного расстройства. Они подходили к ней, то трезвой, то пьяной, приглашали танцевать или просто пытались завязать разговор. Бард никого не посылала, впрочем, инициатором знакомств быть категорически отказывалась. Большинство испарялись, разочарованные безразличием в голосе и односложностью ответов, но некоторым упорным удавалось, например, затащить Барда к себе на чашку чая; главным было полностью взять на себя контроль над ее существом.
Периодически, отрезвев, Бард возвращалась домой, вспоминая, что кот может умереть от голода. В квартире царил полный хаос, холодильник готов был обьявить забастовку от длительного пустования.
Жизнь казалась бессмысленной.

Когда в дверь начали трезвонить, Бард спала пьяным сном и долго не желала открывать - ждать было некого. Но слышать постоянный звон было еще труднее, чем встать, поетому она кое-как доползла до двери и, отперев, потянула ее на себя.
- Дарлинг, привет! Я пораньше решила вернуться. Придется пару недель у тебя перекантоваться, ты же не против?
Бард смотрела на Нее мутными глазами. Казалось, она просто не проснулась еще и просматривает очередной сон.
- Да что же ты так смотришь? Ну да, пришлось сбежать оттуда, но я не выдержала. Даже не думай, мне просто стало скучно, я нисколечко не соскучилась!
Бард резко пришла в себя, схатила Ее чемоданы и потащила их в комнату. На лице ее сияла счастливая улыбка.
"Ну да, конечно, "не соскучалась"! Но я-то все знаю. Знаю".