Бард сидела за крайним столиком очередного бессмысленного клуба и тщательно глушила водку. На душе у нее было паршиво, впрочем, лицо тоже не производило хорошего впечатления - последнее время она выглядела, прямо скажем, не важно. Правы, видно, психологи, что физическое состояние находится в прямой зависимости от внутреннего счастья. А главная, пожалуй, даже единственная причина возможного Бардиного счастья умотала далеко и достаточно надолго и вот уже почти месяц отсутствовала в пределах досягаемости. Прожить без нее нужно было еще дольше, а Бард уже сдавала позиции и окончательно потеряла всякое душевное равновесие.
Бардом впервые назвала ее Она. За пацанский вид, хриплый голос и вечную фальшивую игру на гитаре. Прозвище намертво прилипло. Впрочем, все, что когда-либо вылетало из Ее уст никак не могло быть оспорено или пересмотрено, находилось под железной защитой, и противники сказанного появляться не смели. Во всяком случае, Бард была в етом абсолютно уверена.
Неверно было бы сказать, что Бард Ее боготворила, потому что боготворить что-либо или кого-либо она отказывалась в принципе. Но то, что Она являлась главным человеком, главной Женщиной в ее жизни - было вне всяких сомнений. Ровно, как и высшая степень самопожертвования, да и вобще жертв ради Нее.
Бард скучала отчаянно. Ходила сама не своя, находясь на грани между опьянением и безумием. Ей казалось, что главная линия, главный смысл ее жизни кем-то на время позаимствован. Естественно, насильно - ждать добровольной отдачи было бы бессмысленно.
Катастрофическая нехватка Ее в жизни Барда со временем вылилась в полную аппатию к жизни и ко всему вокруг. Вот и сейчас она с полным безразличием напивалась "трудной водой" и не обращала никакого внимания на происходящее в клубе. Друзья и случайные связи, как ни старались, вывести ее из етого состояния не могли. Неизвестно, то ли Бард отказывалась от них, то ли они от нее, решив, что случай совершенно безнадежен, но, в конце концов, они решительно отдалялись друг от друга.
По "нетрадиционным" меркам, Бард считалась далеко не уродиной, и непонятный успех у девочек имела даже в период полного душевного расстройства. Они подходили к ней, то трезвой, то пьяной, приглашали танцевать или просто пытались завязать разговор. Бард никого не посылала, впрочем, инициатором знакомств быть категорически отказывалась. Большинство испарялись, разочарованные безразличием в голосе и односложностью ответов, но некоторым упорным удавалось, например, затащить Барда к себе на чашку чая; главным было полностью взять на себя контроль над ее существом.
Периодически, отрезвев, Бард возвращалась домой, вспоминая, что кот может умереть от голода. В квартире царил полный хаос, холодильник готов был обьявить забастовку от длительного пустования.
Жизнь казалась бессмысленной.
Когда в дверь начали трезвонить, Бард спала пьяным сном и долго не желала открывать - ждать было некого. Но слышать постоянный звон было еще труднее, чем встать, поетому она кое-как доползла до двери и, отперев, потянула ее на себя.
- Дарлинг, привет! Я пораньше решила вернуться. Придется пару недель у тебя перекантоваться, ты же не против?
Бард смотрела на Нее мутными глазами. Казалось, она просто не проснулась еще и просматривает очередной сон.
- Да что же ты так смотришь? Ну да, пришлось сбежать оттуда, но я не выдержала. Даже не думай, мне просто стало скучно, я нисколечко не соскучилась!
Бард резко пришла в себя, схатила Ее чемоданы и потащила их в комнату. На лице ее сияла счастливая улыбка.
"Ну да, конечно, "не соскучалась"! Но я-то все знаю. Знаю".
Скамейка. На ней сидит Незнайка. Рядом из стороны в сторону ходит Цветик.
ЦВЕТИК: — Но на слово "пакля" нельзя придумать рифмы!..
НЕЗНАЙКА (затягиваясь "Примой"): — Да до фига!
ЦВЕТИК: — Нет, нет и нет!
НЕЗНАЙКА (сплевывает): — Я тебя умоляю!
ЦВЕТИК: — Ну скажи хоть одну! А? Слабо?
НЕЗНАЙКА: — Да элементарно!
ЦВЕТИК: — Ну? Пакля!..
НЕЗНАЙКА (смачно): — Хуякля!!!
Цветик падает в обморок. Незнайка докуривает, подходит к телу поэта, шевелит его носком ботинка. Цветик открывает глаза.
ЦВЕТИК (со стоном): — Ты... ты не поэт, Незнайка!.. Нет...
НЕЗНАЙКА (ставит Цветику ногу на грудь): — Да, ты прав. Я не поэт...
(с гордостью)... Я — БАРД, БЛЯ!!!
бард:
-спок нок. пошл. я. пиздец. да. он.
пиздец.
скоро настанет.
и пожрет всех.
-хаха
пока)
-если спросят
в белых халатах
скажешь - ето все алоэ.
ясно?
алоэ пожрал здравую часть барда, бля.
запомнила?
процессор дышит в акваланг.
мы уходим.
на последнюю звезду.
и мир уже не спасет последнего голубого кита.
его сожрет пиздец.
-хорошо
я запомнила.
алое пожрал барда.
!ты чокнулся!
-не ВСЕГО БАРДА!
а здравую его часть.
-хорошо, не как муравьи - всего барда, а как алое - его здравую часть
напиши об этом рассказ, я тут умираю от смеха!
-да!
ДААААА!
-ЫХЫХ
-нет. ето не рассказ. ето жизнь.
в рассказе голубые киты бы могли выжить.
а здесь - жестокая жизнь.
без эмоций.
можно только гладить по голове. пиздец. не кита.
он уже рядом.
*ушел на встречу неизвестному*
такое ощущение, что у меня стерлись на_хуй все моральные и нравственные нормы и рамки.
очевидно, чтобы я на что-то сказал: "ДА, ЭТО АМОРАЛЬНО!" ето должна быть история в духе - мужик похитил восьмилетнюю девочку, накачал героином и имел скалкой в задницу ночь напролет.
какой-то бард бесчувственный стал.
о блаженный алкоголь!
где ты??
степень моего морального разложения просто не позволяет мне заниматься делом.
полупустой вагон метро. приглушенный свет. на станции люблино в поезд входит женщина среднего возраста, садится на пустую скамейку, кладет руки на колени. на ней неброская одежда, длинная юбка, светлое пальто. слева к ней подсаживается мужик, разворачивается к ней боком. он достает из кармана ватку и тюбик с водой, внимательно капает содержимое тюбика на ватку и начинает тщательно мыть левое ухо женщины. действие продолжается минут пять. женщина не двигается. затем еще пару минут он прочищает ушную раковину ватной палочкой и принимается грызть ухо женщины. на дубровках он заканчивает, женщина встает, протягивает ему десятку и выходит из вагона.
занавес.
Бард может выдержать многое.
ядерные войны, цунами, гетеросексуальную порнуху, неделю без алкоголя, день(!) без интернета,
ну, словом, почти все.
но Барду никогда не удавалась одна-единственная вещь -
жить спокойно, когда Любимой грустно.
держаться, когда она, прекрасно-железная прежде, не выдерживает,
когда ей, ЖЖБ, плохо. (ЖенщинеЖизниБарда, если кто не понял)
Бард не находит себе место, Бард начинает винить всего себя, вплоть до каждого заусенца на каждом мизинце, в том, что он бессилен, что он ничего не может сделать, Бард бессмысленно глазеет в глазки Любимой, несет нечеловечески-милые (и нечеловечески-бессмысленно-назойливые) глупости, беспрестанно нервно стучит по барабану-томасу и желает пыхнуть с Любимой, потому как другого варианта облегчить ей жизнь Бард своими укуренными глазами увидеть не может.
неудивительно, что все ети старания не только не спасают Любимую, но и остаются ею незамеченными ввиду того, что ни один адекватный человек такими методами утешения не пользуется.
но, поверьте, Бард как никто любит, безумно сильно любит ее.
и как никто хочет, чтобы все у нее улучшилось, потому что видеть грустные глаза Любимой для Барда в тысячу раз ужаснее, чем глазеть на мужской половой член крупным планом, а, Любимая, ты ведь знаешь, как Барду тяжело даются такие вещи.
и ты знаешь, как я хочу видеть_твою_улыбку.
ты_все_знаешь.