Мой дед, Кудрявцев Алексей Петрович, встретил войну в Севастополе. Ему было 20 лет и к тому времени он уже отслужил два года срочной службы в пограничных войсках. Как оказалось позднее, этот опыт и военная подготовка помогли ему выжить.
22 июня в 4 утра на Севастополь упали первые авиабомбы, сброшенные немецкими самолетами. Услышав первый взрыв, дед подбежал к окну. Вторая бомба, упавшая на город, разорвалась рядом с домом. Взрывная волна выбила оконную раму и отбросила деда на несколько метров. Ему повезло: он «отделался» контузией и не попал в число первых жертв этой страшной войны, которая растянулась на долгие четыре года.
Я не буду подробно описывать все то, что мне рассказывал дед и то, что я узнал сам о героической обороне Севастополя. О 250-дневном подвиге солдат, матросов, пограничников и простых жителей этого города. К счастью, некоторое время назад я нашел уникальный сборник воспоминаний ветеранов 456-го Сводного пограничного полка НКВД, в котором служил мой дед. Если вам будет интересно, зайдите сюда http://zhurnal.lib.ru/l/lezinskij_m_l/gerasimrubzov.shtml. Это наиболее полное описание подвига пограничников, оборонявших долгие месяцы подходы к Севастополю со стороны Балаклавы.
Читая воспоминания, я надеялся, что вот-вот увижу фамилию старшего сержанта Кудрявцева. Снайпера, связиста и просто обычного бойца этого легендарного полка. Человека, который, как и многие его сослуживцы, ходил в штыковую атаку, брал «языка», укрывался от бомбежек в скалах, чтобы потом с одним ножом и саперной лопаткой карабкаться вверх и отбивать позиции у вооруженных до зубов фашистов. Человека, которого, как и 80 тысяч других бойцов, бросили на крохотном пятачкеи оставили один-единственный выбор: умереть или попасть в плен.



… В первых числах июля 1942 года почти все было кончено. Последние из оставшихся в живых пограничников 456-го полка укрылись в блиндажах в районе Георгиевского монастыря на мысе Фиолент. Последний приказ, который они получили от командования, был прост: «Действуйте по обстановке. Попытайтесь уйти в горы к партизанам». Пробиваться в Камышовой бухте, откуда до последних дней вывозили раненых и «эвакуировали» Приморскую армию, было уже поздно, да и невозможно: все боеприпасы закончились еще несколько дней назад.
Откуда-то с улицы раздался голос: «Рус, выходи или я бросать граната!» Они вышли. Немцы с воодушевлением отрывали петлицы и звездочки с фуражек: за пленных пограничников давали хороший паек и недельный отпуск. Комиссары, коммунисты и бойцы НКВД высоко «ценились» у фрицев.
А потом были два долгих года плена, концлагеря в Германии и Франции, два неудавшихся побега, когда деда буквально на передовой ловили…свои же – «власовцы». Был и третий, удачный побег. Забравшись в вагон с умершими, деду удалось выбраться из концлагеря, а потом пешком пройти сотни километров к линии фронта и, наконец, перебраться к своим… Там его уже ждали. Но не с распростертыми объятиями. «Особисты» встречали по-другому.
На одном из первых допросов в особом отделе деду прямо сказали: «Ты не защитник Севастополя! Они все геройски погибли. Ты – предатель и изменник Родины! Таких, как ты, надо расстреливать!» Деда спас какой-то полковник, тоже оборонявший Севастополь. Остальным повезло меньше.
Роту бежавших из плена построили в две шеренги. Вышел какой-то «особист» и прямо заявил, что из-за таких «предателей и трусов», как они, на фронте погиб его сын. За это был расстрелян каждый десятый.
После войны дед еще долго мучался с отметкой в анкете «Находился в плену», не брали на работу, косо смотрели «кадровики».
Войну он закончил в Восточной Пруссии. Брал Кенигсберг в 1945-м. Снова чудом остался жив. Был награжден новыми орденами и медалями. Полученные в начале войны пришлось спрятать от немцев – если б нашли, расстреляли сразу же. Награды до сих пор лежат где-то в севастопольской земле.
Деду сейчас 84. Он с трудом ходит, плохо видит и говорит и почти ничего не помнит – тяжелейшие контузии не прошли даром и аукнулись спустя 60 лет. О войне ему напоминает лишь осколок, который болит где-то под сердцем, искалеченная немецким снайпером рука и несколько фотографий тех лет, с которых смотрит молодой задиристый сержант с новенькой медалью «За победу над Германией».

Наверно, я неправильно поступил, что написал здесь только о своем деде. Просто для меня его воспоминания – самое ценное и важное, что я знаю об этой войне. Хотя, конечно, я уважаю трудовой подвиг других моих близких.
Мой дед по отцу во время войны работал в тылу. На фронт его не пустили и все четыре года он провел на Колыме: добывал золото для оплаты «ленд-лиза», строил тоннели. Был награжден орденом «Трудового Красного знамени». Он умер в 60-е и я, к сожалению, мало что о нем знаю.
Обе моих бабушки во время войны были в Москве. Одна работала радистом на военном аэродроме в Тушино, другая – 17-летней девчонкой дежурила на крышах и тушила немецкие «зажигалки».
Их уже нет в живых…

Скажу честно, я не ожидал, что так много людей в ли.ру напишут столько хороших, добрых и, главное, искренних слов в адрес ветеранов. Я рад, что я не одинок в своем уважении к подвигу наших отцов и дедов. Я присоединяюсь ко всем сказанным здесь словам благодарности и восхищения. Я присоединяюсь к тем, кто просит прощения у наших стариков.
СПАСИБО ВАМ, ВЕТЕРАНЫ!
С ПРАЗДНИКОМ ВСЕХ! С ДНЕМ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ!
postgrunger