Детские воспоминания

Розовой Антонины Александровны

о Ленинградской блокаде

 объявляли тревогу, значит, всем надо было брать с собой

необходимые вещи, продукты и идти в бомбоубежище.

Бывало мы проводили там часы, ровно столько, сколько

 продолжалась бомбежка.

 Позже очень многие перестали спускаться в бомбоубежище,  привыкли к бомбежкам, да и не успеешь войти домой, как

опять тревога. Мы тоже перестали спускаться в

бомбоубежище.

В начале войны, все, что только можно было, мама снесла в госпиталь -постельное белье, посуду, стулья и т.п. Когда мама уходила в госпиталь на работу, а папа на завод, мы оставались одни. Во время бомбежки было очень страшно. Мы все усаживались в угол комнаты и думали, если убьет, то уж всех сразу и со страхом ждали вечера, вернуться ли родители домой с работы после бомбежки?

Постепенно у нас закончились запасы продуктов. Мама стала печь лепешки из вымоченной горчицы. Конечно, мне очень стыдно признаться, но настал такой момент, очень хотелось есть, и я взяла без спросу одну лепешку, за что меня сильно отругали, так как уже в этот момент по карточкам стали выдавать рабочим по 250 гр. хлеба, а всем остальным - по 125 гр., в том числе  и детям. Этот хлеб выпекали из смеси ржаной муки,  льняного жмыха, отрубей, овсяной, солодовой,

соевой муки и из муки затхлого зерна. В этот момент  почти уже совсем не было никаких продуктов. Так же нам мама начала варить похлебку из столярного клея.

Мы все, конечно, слабели. В городе не осталось  ни одной живности: птиц, кошек, собак и т.д., все

истощены, что в моей памяти отложился такой

момент: папа со старшей сестрой идут за водой на

Неву и возвращаются, принося всего половину ведра вдвоем.

В начале войны, когда мы оставались одни и у нас еще были силы передвигаться по комнате, мы с сестрами подходили к окну и видели, как люди еле-еле передвигаются: кто-то несет бидончик с водой, кто-то через силу тянет саночки с трупом человека, скорее всего своего родственника. В очередной раз я видела, как мужчина вез саночки с трупом, упал и больше не встал. До сих пор этот момент встает у меня перед глазами каждый раз, когда я вспоминаю о блокаде.

Со временем мы совсем ослабли и не могли передвигаться. Мама усаживала нас всех на кровать, уходила на работу. В обед прибегала, снимала нас с кровати, чуть-чуть покормит и снова убегала на работу в госпиталь.

Конечно, мы очень боялись и переживали за родителей, да и самим было страшно, когда начиналась бомбежка, а вечером, когда наши родители возвращались с работы и мы слышали поворот ключа в двери, от счастья и радости мы плакали.

В июле 1942 года завод, на котором работал папа стали эвакуировать в Москву. Рабочих эвакуировали вместе с семьями. Когда нас переправляли по Ладожскому озеру на трех пароходах, в один из них попал снаряд, и он пошел ко дну. Не могу сказать спасли кого-нибудь или нет, видела только, как на поверхности воды плавали тюки, тазы, корыто, кастрюли... Зрелище, конечно, ужасное!

Потом нас погрузили в товарные вагоны. На каждой станции нам давали усиленный паек. Я помню, как родители приносили котелок с кашей, а она плавала в масле. На каждого ребенка давали по банке сгущенного молока и плитку шоколада. За время следования у нас скопился большой запас сгущенки и шоколада, так как нас, детей, было четверо.

И вот, в очередной раз началась сильная бомбежка. Состав остановился между станциями. Сказали, будем стоять 2,5-3 часа. У нас был грудной братишка, и мама пошла стирать пеленки, поблизости была речка. И вдруг состав тронулся раньше времени. Очень много людей отстало от поезда, в том числе и наша мама. Начались крики, рыдания, с нами остался папа. Мы, наплакавшись, уснули, а на рассвете услышали шум, крики, рыдания от радости. Оказалось, что когда поезд стоял на следующей станции, нас на попутном составе догнали те, кто отстал. Я не знаю, все ли догнали, но наша мама нашла нас. Даже сейчас, вспоминая об этом случае, не могу сдержать слез. Буду помнить до самой смерти. Даже голод не сравним с потерей мамы. Но все для нас закончилось хорошо, правда в эту ночь у нас пропал чемодан со сгущенкой и шоколадом, но это можно было пережить.

На протяжении всего пути нас всех усиленно кормили, но и здесь не обошлось без жертв, так как все были очень истощены. У многих произошел заворот кишок и люди умирали.

Так мы добирались до Москвы более двух недель из-за бомбежек. Когда приехали в Москву, всех детей отправили в санаторий подлечиться и окрепнуть.

Несмотря на то, что я всю свою сознательную жизнь прожила в Москве, каждый раз бывая в Ленинграде, теперь уже Санкт-Петербурге, уезжаю из родного города со слезами, как будто прощаюсь с ним навсегда.

Я горжусь своим родным городом, он мне очень дорог! Несмотря на такие трудные и суровые дни он выстоял и победил.

Я люблю тебя, мой родной Ленинград!