Всемилостивейшая ночь! А я было принялся писать о том, как второго дня подступился к бабке с тортом и умильными речами, дабы выпытать историю ее воспитания в лоне коммунальной квартиры, да как-то не заладилось – и бросил.
А вместо этого сижу и вспоминаю, и, кажется, выпил уже порядочно, и нет мне прощения, поскольку на работу с похмельной мордой – гаже некуда, и Гоги будет хихикать паскудно, и шепоточек дамский проползет над столами и оргтехникой – ах не спал, не спал, да и напился, рыжий наш кобелина, бабник и оморачиватель, И Верочка будет трындеть по телефончику, как в прошлый раз: «Дюрер-то? Раскатила губы за жопу – у него хер как стрелка компаса, вечно в поисках севера крутится…». И тогда весь отдел прозрел, что двери у нас прикрываются неплотно и относительно, а Верочке с такими децибелами работать бы на вокзале.