Вчера (то есть, в четверг) пришлось ехать на работу – отвозить черновые распечатки второго салона. В офисе было празднично. Пусто, и похмельный Гоги маялся под компьютерным столом, но похмельный Гоги – это не человек, это часть мебели, как он сам мне сообщил. Эскизы он старательно сунул в папку с надписью – «подождет до Восьмого Марта», а сам, плача, просил меня «не быть рыжей сукой» и принести литр жигулевского.
Пришлось везти его в какой-то сомнительный кабак и бросать там икающим, похмельным, полупьяным, идиотничающим грузом. История вышла совсем нерождественская, а Гоги все плакал, цеплялся за мое пальто и длинный шарф и хотел непременно поведать мне о какой-то «подлой мадонне, роковым образом нарушившей ход его жизни».
В конторе уже давно есть своего рода тотализатор – как долго Гоги еще будут терпеть в конторе. Но всякий раз, когда Биг Босс уже готов сказать – уволен, Гоги вдруг приносит пару идей, а идеи приносят такие деньги, что Босс снова любит Гоги и даже дает Гоги женщину, как это произошло в последний раз.