Она не дает мне спать, дышать, любить.
Она не дает мне нормально жить.
Она меня убивает.
Разрушает изнутри.
Я ненавижу её.
Борюсь с ней.
Но, ни чего не могу с ней поделать.
Она во мне. Где-то там глубоко внутри.
Дремлет.
И проснувшись, рвет плоть, выплескиваясь наружу.
Ненависть.

***

Он обнимает её.
Она прижимается к нему всем телом.
Они смеются, весело и задорно.
Запрокинув голову, двумя глотками он опорожняет остатки Колы.
Жарко.
Отстранив её на мгновение, бросает за спину пластиковую бутылку, подпрыгнув, неловко бьет пяткой, пытаясь сыграть по футбольному, ударом перебросить через себя.
Не получилось.
Соскользнув, бутылка падает в траву.
Смеются. Она опять крепко прижимается к нему, обхватив руками.
Они любят друг друга.
Идут по аллее, не замечая окружающих, начинающегося дождя, лежащей бутылки.
Счастливы.

Волна проходит внутри.
Хочется крикнуть: - Стоять! Эй, парень, стоять. Ты плохо слышишь? Подними-ка бутылку.

Молчу.
Стоит только начать.
Слова на него не подействуют.
Он герой. Не сможет перед ней признать себя слабаком.
А это значит?!
Придется класть на газон, топтать, унижать.
И это будет легко.
Он даже не представляет себе, как это легко.
Плакать от боли, обиды, бессилия.
Быть счастливым, любимым, и …вдруг … стать грязью на газоне.

Молчу. Иду.
Ненависть рвется наружу.
Держу.
Любовь должна остаться любовью, и счастье … остаться.
А этого не будет…
Не хочу.

***

Такое уже было.
Они стояли у подъезда. Ждали, когда кто-нибудь откроет дверь. Громко смеялись, лениво матерились, курили, сплевывали.
Дождались.
Открыл дверь. Зашел. Они за мной
- Вы к кому?
- Да пошел ты … - матюгнулся в ответ идущий первым. Пытался отталкнуть меня.
- Еще раз спрашиваю, Вы к кому?
- Су…, не твое дело, на… - он явно немного смутился, что не смог сдвинуть меня, потому и матерился громко и даже где-то отчаянно.
Тот, что стоял за его спиной подливал.

- Вот что парни, здесь правила такие, набираете квартиру, куда идете, и Вас пускают. Все просто и ясно. Йес? Ни чего, что я по-английски?
- Ни х.. себе, - выпалил тот, что стоял за спиной, - Видать он - … хочет получить …?
Еще раз попытались оттолкнуть.
Молча отодвинул. Стал закрывать дверь.
Беда была в том, что их было двое.
Одного я бы смог убедить, уговорить
Но тот, что стоял за его спиной, не давал ему ни какого шанса.
Поэтому он не мог отступить, показать слабость.
Улица слабость не прощает.
И он это знал.
Просунул ногу, схватился рукой. Попытался помешать закрыть дверь.
…
Не сдержал.
Она вырвалась наружу с дикой силой.
Ненависть.

Перехватил его руку, резко дернул на себя, поворот, хрустнуло.
Второго оттолкнул.
Вложил ладонь в проем и прижал металлической дверью.
Он застонал.
Пытался бороться.
Думал, это будет легко.
Подскочил второй.
- Руку, руку, дверь, - кричал первый.
Вдвоем они попытались освободить руку, отжать дверь.
Второй продолжал материться.
Первому было не до этого.
Заплакал от боли, закричал, завыл.
Он упал бы на колени, но не мог, рука была зажата слишком высоко.
Он выл.
Выл, бешено и протяжно.
Отпустил дверь. Отшвырнул обоих. Захлопнул. Пошел к лифту.
За дверью продолжался мат и плачь.
Стукнули ногой, зазвенел металл.
Еще раз.
Остановился.
Развернулся.
Хотел вернуться.
Не стал.

В лифте, представил:
”Резкий рывок, острая кромка режет пальцы, один за другим. Посыпались … указательный, средний, …, мизинец. Мягко постукивая о бетон.”

Ненависть докипала внутри.
Ненавидел её. Ненавидел себя.
Ведь я мог сделать это.
Мог.
Легко.
По телу прокатилась дрожь.

***

Он хрипел в моих руках.
Вначале сопротивлялся.
Потом обмяк, Понял тщетность.
- Ну, убей, убей меня, – закричал в отчаянии.
Очнулся. Отшвырнул его.
Развернулся, пошел прочь.
Он не представляет, как легко это сделать. Убить.
Слышал его хриплое дыхание, кашель.
Шел и ненавидел.
Ненавидел себя.
И ту ненависть, которая меня ломает, превращая в зверя.


Иногда она приходит ко мне ночью, и тогда я не могу спать. Иду на кухню, пью коньяк, стопку, одну за другой. Пытаясь забыться, выбросить из головы, из мыслей.
Ненавижу.


Он не отступит.
Я это знаю.
Потому, что считает себя правым. В том числе правым делать подлости.
Мне на него наплевать.
Я даже в чем-то его понимаю. Но уважать не могу.
Из-за того, что он делает гадости. Втихаря, как крыса. Когда меня нет.
Он думает, что сможет взять измором.
Наверное, он прав. Я давно бы плюнул на него.
Ушел бы.
С радостью.
Только бы его не видеть.
Не будить, не чувствовать ненависть.
Но я не один, есть родные, с которыми должен считаться, которых должен защищать.
Остается ненавидеть себя.
Ненавидеть ненависть, которая всегда внутри.
Которая может вырваться в любой момент.
Ненавижу, что приходится ездить и проводить очередные разборки, утихомиривая соседа, после очередных выкидонов.

Как-то чуть не убил его.
Теперь работаю на опережение.
Приезжаю и бью.
Бью без ненависти. Расчетливо и коротко.
Хватает на два-три месяца.
Тише воды, ниже травы.
Потом приезжаю еще. И бью еще.
Один, два раза.
Опять без ненависти.
В целях сдерживания.

Он считает меня отморозком, монстром, кем-то еще…
Да, кем угодно…
Наплевать.

Бил его даже в коридорах суда, перед заседанием.
Проходя мимо. Резко и точно. Один раз.
То заседание прошло на редкость быстро.
Родные удивились: - Какой-то он сегодня не такой!
- Такой, такой, - хотелось сказать мне.
Но вслух сказал:
- Наверное, что-то съел, несвежее.

Не хочу, не хочу ненавидеть.
Ненависть меня убивает. Чувствую это.
И ненавижу себя за это.
Ненавижу.
Ненавижу её.
Ненависть.