***
Само зимой, когда нет земли
И нет никакой надежды на солнце
Я смотрю через свёрнутый в трубочку блин
На усталое, тёмное. Концен-
Трация радости в этих местах
Чрезвычайно низка. Только в чайных искать,
Там, где лица разбитые, будто рейхстаг,
Но и там она на 9/10 - тоска.
В остеклённый оскал предночного метро
Димедролом вхожу и, оттаяв, горчу.
В заповедной кабинке сидит муми-троль,
Добродушный ворчун, облаченный в парчу.
Я вручу ему свой комсомольский значок
С тонким профилем Девы на первом листе.
Он прочтёт и заплачет, захочет ещё
"Пропусти, - попрошу, - я ведь тоже из тех
кому снится стихия иного стиха,
по ком, не смолкая, звонит тишина.
Пропусти меня, друг, я так долго искал
Эту Тайну. Она мне разрешена!"
Он восхлипнет и насухо вытрет усы,
Он воскликнет, роняя монетки из глаз:
"Я услышал тебя! Ты мне осень и сын!
Проходи, твоя давняя Тайна сбылась!
Так не медли ж!". И я снизойду к поездам,
Окунусь по макушку в их благостный гул.
И свобода случится во мне, как звезда,
Как иголка в огромно горящем стогу.