M-lle Pauline выглянула в окно, оторвавшись от шитья. Хозяйка ателье не докучала сегодня визитами, не морщилась, брезгливо глядя вокруг. Набережная Большой Невы жила своей неторопливой жизнью. Парочка прохожих и несколько экипажей- вот и все, что можно увидеть из окошка утром. Чья-то горничная неслась по тротуару, закутавшись в шаль. Лицо почти закрыто. Серое форменное платье сидело странно. Зоркий глаз швеи заметил, как опасно натянулась ткань на талии, да и подол был коротковат.
Фрагмент картины голландского художника Фредерика Кеммерера, XIX век. Найдено на просторах интернета.
Острое любопытство мелькнуло в глазах мадемуазель Полин. Горничная что-то прятала на груди, под складками шали. Вынув руку, служанка поправила выбившийся локон. Из-под куцего рукава мелькнул браслет. М-ль Полин не ошиблась: так блестело золото.
-А горничная ли ты, милая?- тихо проворковала модистка и тут же безнадежно потеряла из виду странную особу.
Письмо жгло грудь прохожей. Она спрятала его под шалью, которую перед самым выходом схватила в лакейской. Идти надо быстро, а то времени мало. Правда, путь к заветному желтому ящику совсем недалек. Темноволосая девица волновалась. Ее могли узнать каждую секунду. Вот футах в тридцати снова экипаж, а с моста карета тоже в ее сторону поворачивает. О, неужели у нее, дочери статс-секретаря покойной императрицы не нашлось бы полуалтынного на извозчика? Идти инкогнито к Дворцовой площади, выполнить задуманное и не позднее полудня вернуться в гостиную- чем не интрига? Девицу в странном платье идея приключения занимала мало. Дойти. Оставить письмо не позже одиннадцати. Говорят, государь к обеду все прошения разбирает и оставляет резолюцию. О, если бы успеть…
- Спрашивали.. Раз спросили, когда роман читали. Я ответила матушке Екатерине Ивановне: барышня вино в погребе с Прохором выбирают… К столу сестрицы, говорю, сюрприз готовят...
-Хорошо, ступай.- обессилено сказала запыхавшаяся Александра. Прошло не больше двадцати минут после того, как письмо было брошено в заветный ящик.
Аксинья, невысокая щуплая женщина, старшая горничная дома Козицких, подхватила серое платье, только что снятое барышней. Это была сменная одежда Аксиньи. Служанка с поклоном удалилась, испуганно оглядываясь по углам. Сашенька Козицкая повернула голову к настенным часам. У нее было еще семь минут. Именно через столько времени ее матушка закончит свои дела с приказчиками и будет ждать дочь в гостиной. Пригладив у зеркала собранные на затылке вьющиеся волосы, провела ладонью по бархатному корсажу малинового платья. Румянец от быстрой ходьбы сошел, сердце тоже перестало колотиться. Рука потянулась к ларцу с письмами возлюбленного, Жана Лаваля. Притронувшись к крышке, пальцы сжались в кулак. С утра она не позволяла себе думать о нем. Нет, не сейчас. Еще будет время подумать о Жане.
== == == == == == == == == == == == == == == ==
Император углубился в чтение. На столе лежало около двух десятков конвертов. Они находились в беспорядке, и невооруженным глазом было видно, что письма из желтого ящика были брошены туда самыми разными людьми. Каждый день император Павел уделял прошениям около часа. Правитель не отличался особенной наблюдательностью и не пытался определить автора по качеству бумаги, по ее оттенку или по манере, в которой проситель сложил свое послание. Сейчас царь держал в руке лист хорошей бумаги с водяными знаками. «Матушка Екатерина Ивановна препятствует… Иван Сергеевич Лаваль… После того, как моя сестрица… верноподданейшую просьбу.. иноверец.. хм.. недостаточный чин.. неприменное счастие»,-еле слышно бормотал Павел, пробегая глазами лист. Он не сразу заметил своего камердинера Кутайсова. Тот вошел в кабинет с чашкой чая и каплями, прописанными дворцовым лекарем.
Император Павел.
Павел поднял голову и поморщился. Он с трудом принимал необходимость употреблять лекарства, но Кутайсову возражать не стал. Император брезгливо проводил взглядом поднос с серебряным дымящимся чайником, чайной двойкой китайского фарфора без росписи и крошечной стеклянной рюмкой с грязно-зеленой жидкостью. Раздался запах мяты и чего-то терпкого.
-Знаком ли ты, Иван, с барышнями Козицкими?- спросил Павел камердинера.
-Не имел чести, Ваше Величество,- с легким поклоном произнес Кутайсов,- В Петербурге говорят- маменька барышень хоть и наследница миллионов своего родителя, но женщина слабого ума.
Павел кивнул и взял перо, обмакнул его в чернила: «Он христианин, я его знаю, для Козицкой чин весьма достаточный. Обвенчать через полчаса.» Император смахнул невидимую пыль со стола резким, невротическим жестом. Он был весьма доволен своей резолюцией, начертанной на обороте письма. Так же резко протянул сложенный вчетверо лист бумаги Кутайсову.
-Поезжай туда сам.. Возьми Лаваля с собой и пусть не медлят...- император небрежно махнул рукой, дав знак камердинеру оставить его.
== == == == == == == == == == == == == == == == == == ==
Сашенька Козицкая склонила голову над изящной вышивкой. Она с волнением украдкой поглядывала на циферблат золоченого брегета. Матушка расслаблено просматривала номера «Трудолюбивой пчелы», журнала, издаваемого с помощью ее покойного мужа при государыне Екатерине Алексеевне. Это было обычным занятием госпожи Козицкой в послеобеденное время. Английский цветочный узор получался на сероватом шелке без участия мысли Саши. Все логические цепи, рождаемые кудрявой головой девушки, находились далеко отсюда. Жан ничего не знал о ее затее. Что скажет государь, что будет с Жаном, с ней самой? Неизвестность терзала барышню.
Прошло больше десяти месяцев с тех пор, как высокий стройный французский эмигрант всецело занял и сердце, и думы Сашеньки. Лаваля представили ей на летнем празднике в честь именин княжны N. Александра взглянула тогда в темные глаза марсельца и поняла- пропала…
Фрагмент картины Фредерика Кеммерера, XIX век. Иллюстрация заимствована на сервисе Якдекс.Картинки.
Блестяще образованный Жан-Шарль-Франсуа де Лаваль де ла Лубрери был остроумным собеседником. Сашенька с трепетом вспоминала их беседы о французской литературе. Коллекция стихов Жана хранилась в деревянном ларце в Сашиной комнате под письмами.
Барышню Козицкую устраивало все. Но матушка чопорно поджимала губы.
- Моя дорогая,- тихо сказала она, трясясь в карете после бала,- Ты всю ночь танцевала с месье Лавалем. Дорогая, он простой человек…
Жан сбежал в Россию во время Французской революции, в чужой стране оказывался «простым человеком». Он преподавал в Морском кадетском корпусе. Великосветской барышне, наследнице уральских миллионов деда, Ивана Мясникова, Лаваль не ровня.
Дверь распахнулась внезапно, приближающихся шагов не слышала ни Екатерина Ивановна, ни Саша. Появился Прохор. Никогда раньше дамы не видали его столь растерянным. Сашенька оторвала голову от работы, отложила вышивку на столик.
-Камердинер Его Императорского Величества Иван Павлович Кутайсов пожаловали…
Долю секунды Екатерина Ивановна смотрела на дочь, прежде, чем сказать: «Проси». Дамы встречали высокого гостя посреди гостиной, на красном персидском ковре. За резной дверью гостиной послышались тяжелые шаги Сашенька ответила на сухое приветствие поклоном, а Екатерина Ивановна через мгновение уже читала императорскую резолюцию на прошении дочери.
-Как же это через полчаса?- спросила дама на плохом французском, в оцепенении указывая на дочь.
Та стояла ни жива, ни мертва.
-О, мадам, Ваша дочь восхитительна,- Кутайсов говорил с легким южным акцентом, его полуденные черты изобразили любезность.- Флердоранж при наличии такого документа совсем несущественен. Кутайсов обратил пристальный черноглазый взор на письмо с резолюцией.
-Жених ждет в карете, священник оповещен о ближайшем приезде.- уточнил камердинер.
Сашенька привычно поправила серый шелковый бант на малиновом бархатном платье.
-Что ж, если такова воля Бога и Государя, то я готова. Пойдемте, матушка.- голос барышни звучал звонко, она овладела собой.
Все направились к выходу. Карета в полной готовности стояла у ворот.
-Стойте, стойте, барышня… Саша обернулась и немного отстала от процессии. -К летнему выезду вам вязала,- громким шепотом произнесла Аксинья, чуть запыхавшись.
В руке горничная держала кружевной палантин.
- Накиньте, как же Вы в церкви с непокрытой головой.
Легкий ажурный покровец пришелся как нельзя лучше и к лицу невесты, и к ее малиновому платью.
Эпилог.
На портретах: Жан и Александра Лаваль. Фото заимствовано с портала Li.ru
Так и сбылась мечта Александры Козицкой. На их с Жаном венчании присутствовали только матушка и камердинер императора Павла Иван Кутайсов. Через год, в конце 1800-го года у четы родится дочь, названная в честь бабушки- Катрин. Каташа (так ласково называли девочку в детстве) вырастет в очаровательную девицу и в 1821 году выйдет замуж за князя Трубецкого, героя войны 1812 года и декабриста. Екатерина Трубецкая первая последует в Сибирь, буквально на следующий день после отправки мужа по приговору. Она- героиня поэмы Некрасова «Русские женщины», персонаж популярного советского фильма «Звезда пленительного счастья» (в роли Трубецкой- И. Купченко). Она проживет всего 53 года и умрет за 2 года до амнистии декабристов. Одна из младших дочерей Трубецких Зинаида доживет до 1920 года, и даже будет получать пенсию от советского правительства.
На фото: Сергей и Екатерина Трубецкие.
