[554x37]
_________________________________________________
Любимый Поэт, и всё же..............
***Иосифу Бродскому, лично
в руки. внуки***
Он свою Игру заменил судьбой,
Хоть не каждой - play, уготовлен - boy,
Хоть Готический стиль, так ценимый Поэтом,
Принакрыли Газпромы "С Огромным приветом"
Я сижу у окна, и читаю Ёсика
От сосны до бревна - просека
Если часто коленями мерить девиц
Непременно упрёшься в район ягодиц
И казённое - "как ты?!", свободных от вахты,
Не дают нам заполнить буфетом антракты
Я сижу у окна, в ожидании "Ёлки",
Но Копна уже часть иголки
Мне бы хоть где-то сродниться с Пиитом:
Вымыть посуду, заняться ивритом,
Но не пускает оконная рама...
Шило на мыло, какая в том драма?!
Вот и сижу, у окна испокон...
Мне бы наружу, хотя б на балкон
Там под балконом, презрев оболочку,
Бочка пивная прицелилась в почку,
Дворник напился, её сторожа
Ножнам всегда не хватает ножа
"Pas six jours" у окна, и готов сплюнуть,
Как ты там рифмовал?? В юность?!
Наши утехи не шибко разнятся
В Главном: мы оба жиды-тунеядцы,
Оба сыны бестолковых эпох
Жаль не знакомы, а в общем то пох…
Я сижу у окна, "без двадцти восемь"
Спасибо Друг! "Разогнал" Осень…
Исходное сообщение Бродский
***Л. В. Лифшицу...***
Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.